Богатым быть не вредно

– До разорения еще далеко. Есть у него еще тысяч сто. В купюрах, кажется, дома под полом прячет. Да и имущества у него на столько же. – Васи-иль Васильевич, это не мной придумано, такой порядок установлен давно, – Света сопротивлялась желанию раскаяться, но признание само вырвалось из ее уст. – Я… Я не вин-новата…

Так уж повелось, что многие самые низкооплачиваемые работники торговли и сферы обслуживания жестоко облагались двойным налогом. Первый налог был незначительный, так как удерживался с незавидной официальной зарплаты. Зато второй тяжким бременем ложился на плечи подчиненных. Ежемесячно, желательно в один и тот же день, а еще лучше в одно и то же время, по установленному тарифу, через доверенное и проверенное лицо хозяину преподносился «конверт без штампа отделения связи». Было принято считать, что этот налог взыскивался с якобы дополнительной и неофициальной зарплаты, что в переводе на общедоступный язык обозначало: «Хошь аль не хошь, а воруй, хитри и выкручивайся, иначе плати из своей собственной зарплаты». Противники этого порядка «съедались заживо» и долго не задерживались на одном месте. В нередких случаях они даже оказывались на скамье подсудимых, как переступившие закон.

Светлана Егоровна честно исполняла свой «долг» перед бывшим директором. С Хитроумовым, правда, еще не успела наладить контакт в силу его недавнего назначения, но предупредила в первый же день его вступления в должность, что «службу свою знает четко».

– Так в чем вы не виноваты? – переспросил ее Лунин.

Светлана потянулась рукой к секретному карманчику и чуть было не вынула вещественные доказательства. Но вовремя опомнилась и начала с волнением повторять одно и то же слово, только в разных падежах.

– «Парнуся», «парнуси», «парнусю»…

– А слово какое придумали ласковое! – улыбнулся Кукушкин Лунину. Но майора поражало не слово. На протяжении многих лет он так и не сумел уличить бывшего директора ресторана во взяточничестве, настолько была велика сила негласных законов. В ресторане существовали как бы две враждующие между собой мафии: зал и кухня. И каждый «варил» себе на своем месте.

– Предыдущий директор знал, когда уйти на пенсию, – сказал с грустной иронией Лунин. – Представляете, его надо было посадить в тюрьму, а ему вместо этого – персональную пенсию! Квартира в аристократическом районе, связи, дача на Нижних садах, не считая личного автосервиса. А я всю жизнь на голой зарплате… Майора даже дали совсем недавно.

– А что ж так слабо?

– Мне не простили, что я посадил родственника замминистра.

– Что же вы хотели, Иван Дмитриевич? Любить справедливость и иметь благополучие?! – Кукушкин, прослушивая мысли Лунина, убеждался в его честности. – Так в жизни бывает. «Так не бывает, так не бывает, так не бывает!» – пропел он и спросил: – Знаете такую песню?

– Песню-то я знаю, – Лунин, глядя на стол, проглотил слюну. – Василий Васильевич, к вашему сведению, я еще сегодня не обедал. Я бы даже выпил за вашу победу. Насколько я понял, угощает побежденный?

– Не волнуйтесь, это из директорского фонда, – старшая официантка сразу принялась обслуживать гостей. – Отдыхайте, дорогие гости, и чувствуйте себя как дома. Приятного вам аппетита!

Как только она вышла, Кукушкин и Лунин рассмеялись. От их смеха очнулся Хитроумов…

За дверью Светлана Егоровна дала ходу, а в пятой кабине пошел в ход заказ номер один. За двадцать годиков безупречной службы Лунин впервые соблазнился на угощение. Много лет он прожил в коммунальной квартире и только недавно получил изолированную. Купив в кредит новую мебель, залез по уши в долги. О его неподкупности среди сотрудников ходили легенды. Некоторые насмехались над ним открыто. Даже жена его часто упрекала: «Послушай, Лунин, „белые вороны“ сейчас не в моде. Все равно никто не поверит, что ты не берешь взяток и не используешь свое служебное положение». Но он даже слышать об этом не хотел, хотя знал, что некоторые из его коллег далеко не безгрешны…

– Иван Дмитриевич, а вам не кажется, что даже на солнце есть пятна?

– О чем это вы? – спросил майор, не имея ни малейшего представления о способностях Кукушкина.

– О вашей жизни. Понимаете, я не верю в человеческую хрустальную чистоту. – Вася не хотел об этом говорить, но ему было почему-то жаль майора. – Если скрупулезно покопаться, то в каждом можно что-то отыскать.

Лунин положил на стол недоеденный бутерброд с икрой, который, как показалось ему, застрял у него в горле. Запив водой, он быстро вытер руки своим платочком и с упреком сказал себе:

– Спасибо за угощение. Черт возьми, сколько лет держался – и на тебе!

Хитроумов, не открывая глаз, слушал их разговор и думал о том, как жестоко обошлась с ним судьба. «Господи, чем я тебя прогневил? – думал он.

– За что ты меня так унизил перед этими плебеями?! Неужели тебе не стыдно смотреть, как они жрут мой коньяк и решают мою судьбу?!» С этой мыслью магнат никак не мог согласиться. Он готов лучше сойти с ума, чем быть окончательно разоренным и оказаться в тюрьме!..