Богатырь

Нет, не сбежали. Все здесь. Но радости от этого Илья не испытал. Благодаря своему росту он смог глянуть поверх голов и увидел, что на длинном столе, у возвышения, на котором теснились идолы поменьше, лежит человек. И человека этого Илья узнал. Именно его он и пытался найти. Сновид. Мертвый Сновид, потому что невозможно выжить с ножом в сердце.

Жрецы шарахнулись в стороны, Илья подошел вплотную, глянул на мертвеца, втянул носом воздух…

Если покойника не хранили в леднике, то еще вчера он был жив. Обидно. Совсем немного опоздал.

Оглядевшись, Илья выбрал в толпе самого важного, поманил:

– Кто его убил?

– Неведомо, – покачал головой жрец.

– Нож чей?

– Это его нож! – Вперед выдвинулся еще один жрец, помоложе. – И держал он его сам. Должно быть, сам себя и зарезал!

– Княжич! – рявкнул Бокша. – К господину следует обращаться: «княжич»!

– Погоди, десятник! Знаешь место, где его убили?

– Знаю, – кивнул жрец. – Детки на него наткнулись, что поутру ягоды собирали. И сразу к нам. Показать… княжич?

– Тут ночью людей было – десятка полтора, не меньше, – доложил гридень из Свеновых вятичей. – Натоптали изрядно. Но к старику, – он здесь лежал, – вятич показал на удобную ложбину между корнями векового дуба, – подходил только один. В сапогах, не в поршнях.

– Это я и сам вижу, – буркнул Илья. Глянул на ложбину, застеленную для мягкости уже пожухшей травкой. Крови на ней не было. – Этот, в сапогах, подошел, наклонился, факелом посветил и ушел.

– Вижу, княжич, ты следы читать умеешь, – с уважением произнес вятич.

– Про то я и сам знаю. Ты мне скажи: куда они ушли?

– Не скажу, княжич, – вздохнул гридень. – Где земля мягкая, там след видно хорошо, и веточки надломанные. А потом они в ручей спустились, а сколько и куда по нему шли, сказать не могу. Если разделиться да пробежаться вверх и вниз…

– Разделяться не будем! – отрезал Илья. – Возвращаемся. Нездила!

– Здесь, княжич!

– Возвращаемся в Моров.

– Домой идем? – спросил молоденький, не старше Ильи, отрок по имени Миловид.

– Домой.

– От славно!

– Старшие ко мне! – скомандовал Илья. – Строй прежний. Шлемы надеть! Глядеть в оба! – распорядился он.

– Чуешь нехорошее, княжич? – негромко спросил десятник Малига, опытный, уже давно опоясанный гриднем. Илье Малига нравился. Дело знает, не болтлив, десяток – в порядке.

– Тут и чуять не надо, – ответил Илья. – Ночью под священным дубом ведуна зарезать… Это, брат, не нехорошее. Это очень скверное. И хитрое.

– Почему хитрое, княжич?

– Кровь наземь не пролилась, – сказал Илья.

– И что? Какая разница?

– Есть разница, поверь… Хотя нас, христиан, это не касается!

– Ох и мудр ты, княжич! – с уважением произнес Малига. – Не скажешь, что годами юн.

– Учили хорошо. И… вот полежи полгода на лавке калекой да еще с иглой раскаленной в спине – тоже мудрым станешь. – Илья усмехнулся.

– Нет уж. – Малига сделал знак, отводящий зло. – Я уж лучше так, невеликим умом.

Вскоре они вышли на уже знакомую тропу, и Илья, увидав на земле их собственные следы, немного расслабился. И другие, глядя на него, тоже. Но шлемов никто не снял. Команды не было.

Расслабился… А зря.

Глава 4

Радимичские леса. Кровь за кровь

Стрелы прилетели бесшумно и разом. Одна ударила в висок проводника, вторая пробила ногу одного из дружинников, а третья должна была вонзиться в шею Илье, но он, услыхав щелчки тетив, мгновенно присел, прикрывшись плечом, и стрела лишь чиркнула по верхушке шлема.

– Гридь, в круг! – рявкнул он, сбрасывая со спины щит.

Собирать и держать строй – первое, чему учат новичков. А новичков в отряде не было. Каждый знал, что делать, и свое место тоже знал, потому круг собрался в одно мгновение. Миг – и цепочка воев превратилась в маленькую крепость, успев втянуть внутрь раненого. Очень вовремя, потому что стрелы посыпались градом, а воздух наполнился жутким, вынимающим душу свистом.

– Соловей! – заполошенно крикнул кто-то.

– А хоть бы и коршун! – рявкнул Илья. – Мы – гридь, а они кто? Тати! Хотели взять врасплох, напасть, как крысы, – не вышло! А врукопашную у них – кишка тонка. Строй на строй рубить – это не трели стрелами чирикать!

– Проводника убили, – заметил кто-то. – Как теперь обратно?

– Ногами, – ответил один из вятичей. – Доведем, не боись!

Наступила тишина. Стрелы больше не прилетали.

– Может, ушли? – предположил кто-то.

– Не ушли, – сказал Малига. – Ждут.

Надо отметить, место для засады вороги выбрали удобное. Для себя. Тропа узкая, сам лес пореже, бурей сразу несколько деревьев свалило, зато ягодник вдоль дороги – погуще. Кинешься сквозь него – увязнешь. Тут-то тебя и добьют. И сидят тати по обе стороны. Причем, судя по тому, как летели стрелы, часть на деревья вскарабкались. Сверху дружинный круг – как на ладони. Можно не сомневаться: стоит щитам чуть разойтись – и в брешь полетит стрела. Другое дело, что далеко не у всех татей – сильные луки. Это сразу слышно по ударам в щиты. А на большей части дружины – защита добрая. Такие охотничьими срезами не пробить. Но стоять и выжидать – неправильно. Волкам слабость показывать нельзя.