Богатыри не мы. Устареллы

Милорд Шварцкопф оказался не единственным орочьим вожаком, равно как верхнеморалийский принц был отнюдь не единственным пленником. В неверном грибном свете дева разглядела по меньшей мере пятерых. Двое невысоких широкоплечих здоровяков ругались хриплыми простонародными голосами, третий, в пятнистом балахоне, хранил в самом деле гордое молчание, а на четвертом и пятом были такие же плащи, как у дона Проходимеса. Сердце Перпетуи замерло, но потом она заметила торчащие из-под капюшонов неопрятные бородки и сначала успокоилась, а потом – наоборот.

Орки у обелиска что-то обсуждали, затем кто-то снял с головы рогатый шлем, и оказалось, что он лыс, как колено или ряд известных иномировых негодяев и дураков. Принцесса задумалась, является ли отсутствие волос, перьев или шерсти на голове обязательным для всех созданий данного вида или именно этот орк никогда не дарил дамам цветов, из-за чего облысел и утратил потенцию? Задумавшаяся Перпетуя пропустила, что именно делали орки-оберсты, и пришла в себя, только когда вернувшийся Шварцкопф подвел ее к высокой бочке, объяснил, что ей следует сесть, и сел сам. Принцесса послушалась, хотя сидеть на бочках принцессам и не пристало.

Бочка стояла на самом краю пропасти, через которую был перекинут тонюсенький мостик без перил, ведущий в глубь Жмурдийских чертогов, где, по слухам, обитало что-то нехорошее. Хуже всего, однако, было, что стена обрывалась в бездну не просто так, а невысоким, заваленным обглоданными костями уступом, на котором бесновался цепной тролль – одноглазый, огромный и очень-очень голодный. Перпетуя вспомнила, что этот подвид троллей именуется бурым обыкновенным и имеет ускоренный обмен веществ.

Тролль взревел, Шварцкопф поднял руку, и могучий орк (на два, если не на три пальца выше остальных!) схватил упирающегося Яготелло, подтащил к краю пропасти и столкнул вниз, бросив следом щит и меч.

– Мяаааасо! – утробно взревел тролль обыкновенный. – Ням-ням! – и обеспокоенно добавил: – Маааало!

– Мама! – взвизгнул принц. Тролль принюхался, еще раз взревел, но как-то скорбно, и вдобавок сморщился.

Яготелло стремительно вскочил, бросился к небольшому углублению в стене и с необыкновенной скоростью начал закапываться. Во все стороны полетели куски костей. Тролль бросился к исчезающему мясу, орки и гоблины засвистели и затопали ногами. Зубы тролля клацнули над самой пяткой жертвы и схватили давно обглоданную челюсть. Чудовище взвыло – оно хотело мяса, а мясо закопалось. Перпетуя с детства любила животных и совершенно не любила жениха. Ей стало жаль бедного, голодного бурого тролля, но положение принцессы было таково, что она никоим образом не могла прийти к нему на помощь. Ее Высочество взволнованно повернулась к Шварцкопфу, чтобы попросить того облегчить страдания голодающего.

– Милорд Шварцкопф, – произнесла Перпетуя дрожащим голоском, – нельзя его покормить?

– Это есть глюпость, – произнес тот несколько напряженно. Тролль обыкновенный утробно взревел и посмотрел наверх.

К Шварцкопфу подскочил другой орк-оберст и что-то рявкнул, указывая пальцем на Перпетую. Его слова утонули во всеобщем реве. Несколько зеленокожих воителей вскочили со своих бочек и окружили принцессу и ее покровителя.

– Нас на фрейляйн променяль, – выкрикнул какой-то особенно зеленый.

– Сам на морген фрау сталь, – подхватил второй.

– Твой трофей есть закопанный, а мы хотеть зрелищ!

Перпетуя не сразу поняла, что речь о ней. Девушка выросла в окружении всеобщей любви, с ней были вежливы все, кроме комаров. Даже лорд-разбойник и то обращался к ней «Ваше Высочество». Если честно, за двадцать шесть лет по-настоящему Перпетую обидел только ныне закопавшийся жених, теперь же она стояла одна-одинешенька перед толпой злобных орков, которые имели к ней какие-то претензии. Принцесса некстати вспомнила, что к дону Проходимесу орки их (претензии) тоже имели, но коварный блондин куда-то задевался, хотя, будь он настоящим героем и паладином… Эх!

На всякий случай принцесса глянула вниз. Нет, она, разумеется, не ожидала, что Яготелло станет ее спасать, но, может быть, тролль уже покушал и тогда ее не тронут хотя бы до ужина.

Увы, тролль по-прежнему старательно рыл землю, и это было очень плохо. Принцесса с ужасом взглянула на орка-оберста. В ее глазах застыли слезы, орк-оберст это заметил и сам прослезился.

– Дисциплин не есть зер гут, – произнес он дрогнувшим голосом. – Я имель поднимать дисциплин и бросать фрейляйн яма. Я приносиль глюбокий извинений, но я не имель другой выход.

Тролль прекратил выкапывать принца и задрал башку. Вывороченные ноздри раздувались, а из пасти высунулся зеленый растроенный язык, с которого капала оранжевая слюна. Язык облизнул черные губы, скрылся в пасти и вновь высунулся.

– Ямка, ямка, родна матка, – с чувством провозгласил орк-оберст, – зер больша унд широка, не видала ты подарка от зеленого орка́.