Богатырские хроники

Константин Плешаков предпринял, на наш взгляд, небезуспешную попытку очистить былинные тексты от следов более поздних эпох, воссоздав их в «первозданном» виде. В его романах прекрасно показано, как на Руси утверждается христианство, постепенно подминая, подтачивая, побеждая старую веру. Богатыри живут и совершают свои подвиги в условиях двоеверия. Одни из них уже ощутили на себе легкое дуновение благодати, принесенной православием, другие еще держатся за старые традиции, хотя и осознают умом и сердцем, что былые времена безвозвратно ушли, иные же, утеряв веру в старое, не приемлют и новаций. Такой расклад как нельзя лучше способствует пониманию сути эпохи. Автор не впадает в крайности, присущие многим из его коллег по цеху, разделившихся на оголтелых «язычников», вопящих о том, что Русь Великая умерла вместе со своими древними богами, и отъявленных сторонников исконного православия утверждающих, что христианство было единственным и органичным путем для русичей. Плешаков сторонник античной золотой середины. Да, было, говорит он. Имелось и то, и другое, и третье. Вот этому, третьему, идущему ни от язычества, ни от христианства, и отведено в тетралогии много места. Не случайно богатыри, невзирая на религиозные разногласия, впрочем не носящие острого антагонистического характера, ополчаются против Третьей Силы — Вселенского Зла, грозящего гибелью всему человечеству независимо от вероисповедания.

Зло, по Плешакову, появилось вместе с земной жизнью. В начале первого романа писатель с эпическим размахом рисует картину зарождения жизни на Земле. Его космогония пронизана древнерусскими мифологическими мотивами и одновременно напоминает то, что говорили о начале начал древние греки, в частности, «Теогонию» Гесиода. Но ведь и та, в свою очередь, похожа на аналогичные мифы египтян, шумеров и индийцев. Не странно, ведь все мы дети, вышедшие из одной колыбели — маленькой планеты, вертящейся вокруг своего Солнца. Одной из песчинок в бескрайней безбрежности Вселенной. Как показывает автор тетралогии, у человека в этом (или, наверное, в том, былинном, давно ушедшем) мире много неприятелей. Это и водяные, и лешие, и кикиморы, и русалки, и прочая «мелочь». Однако все они, как и люди, порождения одной матери. И ведут себя по отношению к человеку не агрессивно, а настороженно. Ты нас не трогай, и мы тебя касаться не станем. Оттого богатыри находятся с «соседями» в состоянии вооруженного нейтралитета. Дескать, появилась вся эта жуть задолго до нас, значит, не нам ее и искоренять. Порой, будучи загнанными в жизненный тупик, витязи даже могут обратиться к малым народцам если не за помощью, то за советом. Как, например, делает это Илья Муромец, собственноручно убивший сына своего Сокольника и потерявший интерес к жизни. Что характерно, так это то, что русалки да леший таки помогают людям. Неохотно, из-под палки, но поддерживают. Нет бы заморочить глупым людишкам голову, солгать, направить не туда, куда нужно. Так ведь не лгут! А как же быть с утверждениями непоколебимых адептов христианства, что все языческие твари— суть бесы, существовавшие на погибель и для соблазна людей? Выходит, не так проста картина древнего мироздания?

Параллельно с показом обитателей фольклорно-сказочного .мира Плешаков вводит базовое для фэнтезийного мира понятие Силы. Что это, романист не конкретизирует. Просто говорит, что, например Святогор обладает этой самой Силой, хоть и не запредельной, Алеша Попович с Добрыней Никитичем тоже не обделены ею, но уже в гораздо меньшей мере, чем первобогатырь, сын Даждьбога. А вот Илья Муромец Силушки не имеет, что вовсе не мешает ему быть настоящим богатырем. И снова не все так легко объяснить. Тот же Илья в иные минуты бывает настолько Сильным, что соратники диву даются — откуда у сельского увальня такая мощь. Получается, что Сила многолика. И одна из ее физиономий есть Темная личина. Она у Плешакова персонифицирована. Изначальное зло воплощено в Кащее Бессмертном, порожденном матерью древних богов, Мокошью, на погибель провинившимся детям и всему человечеству. Этот сказочный герой, почти не фигурирующий в былинах, появляется лишь в первом, самом архаичном романе и там же побеждается Святогором. Но по законам жанра мировое Зло полностью убить невозможно. Иначе без антагониста не сможет существовать и торжествовать Добро. После Кащеевой смерти остаются его дети, воспитанники и творения: Волхв, Соловей-Разбойник, Идолище Поганое и т.п. Таким образом, фантаст увязывает всех злых персонажей былин в одно целое, выстраивая некий метасюжет.