Богдан Хмельницкий

Тогда же, в мае 1649 года, польские войска перешли речку Горынь и укрепились в двух оборонительных лагерях. Первый из них, под командованием белзского каштеляна Адама Фирлея, назначенного королем после долгих споров главнокомандующим, расположился около городка Заслав, второй — в верховьях Южного Буга в селении Купель. Во главе второго лагеря стоял каменецкий каштелян, брацлавский воевода Станислав Лянцкоронский, заместитель Фирлея. Позднее сюда прибыл и большой отряд под командованием коронного подчашего Николая Остророга, которого король тоже назначил заместителем Фирлея. Произошло это, очевидно, потому, что престарелый Фирлей оказался неспособным выполнять свои функции и забрасывал его слезными письмами, прося о помощи. Верховное руководство войском польский король Ян-Казимир возложил на себя.

Поскольку король не принял решение предыдущего сейма и не сохранил за Вишневецким должность главнокомандующего, тот, обиженный, с тремя гусарскими хоругвями и тысячью «избранного рыцарства», содержавшегося за его счет, ушел в свои владения на Червоной Руси.

Шляхетская армия была преисполнена ненависти и готовности разбить холопское войско, а его предводителя предать ужаснейшим пыткам и смерти.

О всех передвижениях противника Хмельницкий узнавал сразу же от своих многочисленных добровольных осведомителей из народа. Недаром в одном из польских документов отмечалось, что Хмельницкий «все знает, что делается в Польше, всегда имеет сведения».

Он заблаговременно приготовился к встрече с врагом и еще в марте, чтобы укрепить пограничье, послал на линию рек Случ и Мурафи два полка в составе 10 тысяч человек. В Звягиле стояли Лубенский и Черниговский полки под командованием Яцкевича и Небабы. Большой отряд расположился в Черторыи. Крестьянские отряды полковников Донца и Таборенко находились в Любаре. Отряды Кривоносенко, сына Максима Кривоноса, заняли Острополь, Староконстантинов, Красилов. Далее до самого Бара стояли сотни кальницкого полковника Ивана Федоренко. Линию вдоль Мурафи защищали полки полковника Данила Нечая и уманского полковника Степи. Здесь же было много крестьянских отрядов.

Следуя своей тактике — еще до появления перед противником самому с главными силами измотать его в стычках с мелкими отрядами, Хмельницкий приказал этим полковникам, пока он подойдет, не давать врагу покоя. По этому поводу Адам Кисель с тревогой писал канцлеру Оссолинскому 12 июня 1649 года: «Вообще мне кажется, что Хмельницкий хочет на этих мужиках, собранных с волостей, обессилить наше войско, а затем всей силой напасть».

Трудно пришлось казацким полкам Мартина Небабы и Ильи Голоты. Им довелось борьбу вести с войском одного из могущественных литовских магнатов польного гетмана Януша Радзивилла, который по просьбе польского короля пришел на Украину.

Встретившись с ханом, Хмельницкий вместе с ордой и тремя своими полками пошел через Умань, Животов под Бердичев, где соединился с главными формированиями. Отсюда он отправился в Староконстантинов, навстречу польско-шляхетской армии. Этот город уже не раз становился местом боев казаков с поляками, и Хмельницкому хорошо были известны здесь и местность, и расположение неприятеля.

Как и в предыдущих битвах, Хмельницкий не упускал случая перехитрить ляхов и громил их войско по частям. Узнав, что основные силы противника сосредоточены у Староконстантинова, он во время похода посылает полковнику Данилу Нечаю приказ ударить по Меджибожу, стоящему на пути к Каменец-Подольскому. Таким образом он хотел создать у поляков представление, что собирается идти на Подолию.

Когда ему донесли, что под Меджибож направился сам Лянцкоронский со значительным войском, гетман удовлетворенно ухмыльнулся.

— Ну, теперь от Нечая многое зависит. Пусть дерется по-казацки, чтобы поляки не сомневались, что именно через Меджибож лежит наша дорога.

И казаки во главе с Данилом Нечаем встретили королевские войска с таким ожесточением, что Лянцкоронскому едва удалось вывести во время боя из Меджибожского замка польскую заставу.

Тем временем 16 июня 1649 года Хмельницкий спешным порядком двинул свои войска на Староконстантинов. Их появление было настолько неожиданным, что находившееся здесь польское войско начало в панике отступать. Сначала к Чолганскому Камню — местечку и крепости па Подолии, а затем, увидев, что Хмельницкий преследует его, — к Збаражу.

Получив об этом донесение от Фирлея, польский король Ян-Казимир страшно разгневался и тут же отправил старому командующему письмо: «Получили мы в дороге, направляясь сюда, письмо наше, в котором увидели место отправления — «из-под Чолганского Камня». Также из самого письма мы поняли, что ваша милость угнал назад наше войско и передвинул лагерь на это место. Мы очень удивились тому, что ваша милость не остался в соответствии с нашей волей в Староконстантинове, — месте, не только по нашему мнению, по и по мнению прежних великих гетманов очень подходящем для удержания даже самой большой неприятельской силы.