Богдан Хмельницкий

После гетман попрощался и удалился в дом. 23 апреля 1657 года он сообщил русскому царю: «И то тебе, великому государю, извещаю, что… за изволением всех полковников вручил есмя гетманство сыну моему Юрью Хмельницкому, за которым низко челом бьючи, молю, чтоб ваше царское величество милостив к нему был и в неотменной милости своей сохранял».

И несмотря на все ухудшающееся здоровье, он продолжал работать. Принимал послов других государств и отсылал своих, отправил письма российскому царю Алексею Михайловичу, польскому королю Яну-Казимиру, германскому императору Фердинанду III, курфюрсту Фридриху-Вильгельму, шведскому королю Карлу-Густаву, турецкому султану, давая универсалы на подтверждения прав и привилегий своим соратникам, городам, монастырям, церквям. Он словно не верил, что те, кто останется после него, сделают все как следует, и спешил решить наиболее важные вопросы.

Много сил и здоровья отнимало у гетмана осуществление его давней мечты — создание антипольской коалиции в составе Швеции, Украины, Дунайских княжеств — Молдавии, Валахии, Трансильвании. Он посылает к ним послов, старается объединить их стремления. Исходя из этого он заключает 7 сентября 1656 года союзный договор с Ракоци и в феврале 1657 года посылает ему на помощь шестнадцатитысячный отряд под командой киевского полковника Антона Ждановича. В марте объединенные силы Ракоци и Ждановича пробились к Кракову и сошлись с армией Карла X.

Совместными действиями они продолжали развивать успех. Но в мае в войну против Швеции вступает Дания, а в поддержку Яна-Казимира в поход выступил Махмет-Гирей.

Предвидя действия татар, Хмельницкий еще раньше сформировал русские и украинские отряды, которыми номинально командовал сын Богдана Хмельницкого Юрий, но по малолетству советником ему поставили опытного в боях наказного гетмана Григория Лесницкого. Они встретили татар на Днепровских переправах. В результате многодневных боев, хан отступил на Перекоп. Вскоре он появился на Днестре и, преодолев его, вышел с армией к Каменец-Подольску, где стоял польский гарнизон.

Успеху хана в выходе за Днестр немало способствовал Виговский. Прикованный к постели Хмельницкий уже не мог, как раньше, вникать в дела, и генеральный писарь забирал все большую власть в свои руки. Вынашивая долгие годы свою мечту — возвратить Украину под руку короля, он сейчас делает все от него зависящее, чтобы пропустить татар на соединение с шляхетским войском.

По указанию Выговского и Жданович бросает Ракоци в самую критическую для него минуту, когда его отряды окружают войска Махмет-Гирея, Потоцкого, Сапеги к Чернецкого. Это было невиданное для казаков предательство.

Не зная об этом, гетман по-прежнему стремится к укреплению Украины. 16 июля 1657 года он пишет письмо белгородскому воеводе Г. Г. Ромодановскому с просьбой ускорить вступление новых отрядов русских войск на Украину. Обращает внимание на ту большую опасность, которую таит в себе для России и Украины объединение крупных татарских сил с войсками Речи Посполитой.

Уже лежа в кровати, не имея сил подняться на ноги, он вел долгие разговоры с прибывшим в Чигирин Федором Бутурлиным о проблемах внешней и внутренней политики и заверил посла, что никогда не отступит от России. Эти же слова он повторил и польскому послу Станиславу Беневскому, который снова приехал в июне 1657 года, теперь уже с каштеляном Людвиком Евлашевским. Они должны были склонить Хмельницкого на союз с Польшей и составить об этом акт.

— Что мешает вам, — обращался к Хмельницкому волынский каштелян Станислав Беневский, — сбросить покровительство московское? Царь никогда не будет польским королем! Соединитесь с нами как равные с равными, вольные с вольными неразрывным дружеским союзом.

Хмельницкий с усилием поднял тяжелые веки, и польского посла пронзил все еще острый, все охватывающий и понимающий взгляд гетмана, от которого послу стало как-то не по себе.

— Я одной ногой стою в могиле, — ответил глухим, еле слышным голосом гетман, — а на закате дней не прогневаю небо, нарушив обет московскому государству. Раз поклялся ему на верность, сохраню ее до последней минуты.

С каждым днем гетману становилось все хуже. К тому же 21 июля он получает ужасающую весть о том, что в решительные часы совместных действий Жданович оставил союзника один на один с неприятелем и татары при поддержке шляхетских войск учинили страшный разгром Ракоци. Это было таким ударом для больного гетмана, что в гневе он отдает приказ схватить и казнить Ждановича. Рушилась давняя его мечта о создании коалиции против Речи Посполитой, которая стоила ему стольких сил и трудов. А вскоре гетман почувствовал себя совсем плохо. Последовало кровоизлияние в мозг. Богдан Хмельницкий потерял речь. И когда 27 июля 1657 года утром, почувствовав некоторое облегчение, он призвал к себе близких, то те скорее разгадали по губам, нежели услышали его желание.

— Я умираю, — прошептал он им, напрягая последние силы. — Похороните меня в Субботове, который я приобрел кровавыми трудами и который близок моему сердцу.