Богдан Хмельницкий

— Прошли те времена, когда нас седлали ляхи нашими же людьми христианами-реестровцами, когда мы боялись их драгун. Теперь их не боимся. Узнали мы под Пилявицами, что это не те ляхи, которые прежде били турок, немцев, татар… Как только увидели нас, умерли со страху, разбежались.

Хмельницкий подождал, пока выговорятся полковники, и уже более спокойно, обращаясь к одному Киселю, продолжал:

— Святой патриарх в Киеве благословил меня на эту войну. Как же мне не повиноваться великому владыке, главе нашей церкви и любезному гостю. Поэтому я послал во все полки приказ, чтобы кормили лошадей и были готовы к походу — без возов, без волов, без пушек; все это я найду у ляхов. Я сам, кроме сумки, ничего с собой не возьму.

Польские комиссары угнетенно молчали, бледные, сосредоточенные. Какой-то хлоп, отступник, смеет им, шляхтичам, выговаривать такое, а они вынуждены терпеть! Но решили вынести все хлопские издевки, лишь бы довести до конца дело, выиграть время и собрать достаточно войска. А там будет видно, чья возьмет.

Хмельницкий хитро подмигнул старшинам и как ни в чем не бывало окончил свою речь:

— Относительно же числа реестровых казаков — двенадцати или пятнадцати тысячам быть, то не вам эту цифру устанавливать, их может быть и сто тысяч. Столько будет, сколько захочу!

Гетман поднялся, и все поднялись вместе с ним. Каждый из комиссаров понимал, что это могло означать только конец переговоров. Больше делать здесь им было нечего. Единственное, что осталось, — это убраться отсюда подобру-поздорову.

14 февраля 1649 года Хмельницкий отправлял в Москву царского посланника Василия Михайлова, и ему было не до поляков. А на следующий день гетман вручил им свои условия перемирия из одиннадцати пунктов и письмо королю с требованиями восставших — ликвидировать унию, предоставить православному митрополиту место в сенате, изгнать с Украины иезуитов, определить границы казацкой территории и др.

С такими результатами и уехали 16 февраля 1649 года польские комиссары из Переяслава. Глава же комиссии воевода Адам Кисель, в связи с провалом миссии, не решился ехать в Варшаву, а остался в своем имении Гоще под Киевом и отсюда послал отчет королю.

По-разному встретили в Варшаве весть о провале переговоров в Переяславе. Магнатская группировка в польском правительстве хотела воспользоваться этим, чтобы немедленно возобновить военные действия против казацких войск. Король же, канцлер Ю. Оссолинский и их приверженцы считали, что время для выступления еще не настало. Они решили согласиться для вида со всеми требованиями, выдвинутыми Хмельницким, и усилить подготовку к войне.

К Хмельницкому для новых переговоров тут же направили уже известного ему шляхтича Смяровского, которому было наказано сойтись со старшиной и уговорить ее распустить повстанческое войско под тем предлогом, что Польша будто бы тоже ликвидировала свое. Если же чернь на это не пойдет, то король поможет старшине, двинув свои полки в Паволочь под Киев, или же в какое-либо другое место.

В том случае, если не удастся найти общий язык с Хмельницким, Смяровскому поручалось организовать заговор и убить гетмана, поставить на его место такого, который был бы во всем угоден Польше. Смяровского снабдили несколькими привилеями с пропусками для вписания фамилий. Эти привилеи на имения он должен был раздать тем из старшин, кто согласится принять участие в осуществлении коварного плана.

Хмельницкий через своего осведомителя, находившегося в королевском окружении, был предупрежден о заговоре и об усиленной подготовке поляков к войне. Когда 15 апреля 1649 года Смяровский прибыл, гетман принял его холодно. Пренебрежительно взяв в руки королевское письмо, он, едва взглянув на него, бросил через стол писарю. Но письмо перелетело стол и упало на пол…

За Смяровским был установлен надзор, и вскоре он был уличен в подстрекательстве и раздаче привилеев, которые успел передать четырем старшинам. По указанию Хмельницкого Смяровский был арестован и 11 мая казнен как шпион.

Так закончилась эта миссия королевского посольства, а вернее королевская акция для прикрытия подготовки нового наступления на Украину.

Первые посольства

3 марта 1649 года в Москву возвратился царский посланник к Богдану Хмельницкому Василий Михайлов. Он привез с собой ответное письмо гетмана государю. Михайлов чувствовал, какую ценность оно представляет собой, и старался как можно быстрее доставить его в Москву. И действительно, по своему содержанию и назначению это письмо принадлежит к важнейшим историческим документам, которые свидетельствуют о горячем стремлении украинского народа к воссоединению с Россией, о политическом и государственном величии гетмана, о понимании им помыслов своего народа.