Боги Бал-Сагота

– В таком случае, наш пир подошел к концу, – объявил семит, поднимаясь на ноги, и хлопнул в ладоши. – Я прикажу доставить вас до подаренного вам царем дома в моем паланкине. Ах нет, я забыл, вы же гнушаетесь ездить на спинах других. Раз так, я сам провожу вас. Господа, присоединитесь ли вы к нам?

– Идти пешком… как простолюдины? – с запинкой произнес князь Ур-илишу. – Это что-то новенькое. Видит Энлиль[12], я с вами. Но мне нужен раб, который понесет шлейф моего одеяния, чтобы оно не волочилось в уличной пыли. Пойдемте, друзья, милостью Иштар, проводим господина Пирра до дома!

– Странный он человек, – прошепелявил Иби-Энгур на ухо Либит-ишби, когда гости вышли из просторного дворца и спустились по широкой украшенной плиткой лестнице, которую сторожили бронзовые львы. – Ходит по улицам без слуг, как простой торговец.

– Осторожнее, – прошептал тот в ответ. – В гневе он скор на расправу, и Эанатум ему благоволит.

– Даже любимцу царя следует остерегаться гнева бога Ану[13], – ответил Иби-Энгур столь же тихо.

Компания неторопливо двигалась по широкой белой улице, и простолюдины, склонявшие перед ними бритые головы, изумленно смотрели вслед. Солнце взошло лишь недавно, но Ниппур уже вполне пробудился ото сна. Торговцы раскладывали свой товар; люди сновали между прилавками, образовывая постоянно изменявшееся полотно, составленное из ремесленников, торговцев, рабов, потаскух и солдат в медных шлемах. Вот возвращался со своего склада торговец, почтенная фигура в строгой шерстяной одежде и белой накидке. Тут торопился куда-то раб в льняной тунике. Там семенила размалеванная девка в короткой юбке с разрезами, на каждом шагу обнажавшими гладкую кожу ее бедер. И надо всеми ними синева неба начинала белеть от жара поднимавшегося солнца. Покрытые глазурью стены домов сияли. Все строения в городе были с плоскими крышами, некоторые – три или четыре этажа в высоту. Ниппур строился из высушенного на солнце кирпича, но выложенные эмалевыми плитками фасады превращали его во взрыв ярких цветов.

– О Баббар[14], добродетель обращает к тебе взор… – распевал где-то жрец.

Пирр негромко выругался. Они прошли мимо храма Энлиля, на три сотни футов уходившего ввысь, к неизменно синему небу.

– Башни выступают против неба, как будто они – часть его, – пробормотал Пирр, отбрасывая влажные пряди с лица. – Небо выложено эмалями, и все вокруг – дело рук человеческих.

– Нет, друг мой, – возразил Нарам-нинуб. – Эа создал этот мир из тела Тиамат[15].

– А я говорю, что Шумер построили люди! – воскликнул Пирр. Его взор затуманился от выпитого вина. – Эти земли плоские, как пиршественный стол, на котором нарисованы реки и города, а над ним – небо из синих эмалей. Видит Имир, я был рожден в землях, которые создали боги! В стране гигантских синих гор, долин, лежащих между ними как длинные тени, и блистающих на солнце снежных вершин. Где реки в вечном бурлении и пене обрушиваются с утесов, и широкие листья деревьев трепещут от дуновения могучих ветров.

– Я также родился в земле простора, Пирр, – ответил семит. – По ночам в свете луны пустыня становилась белой и ужасающей, а днем растягивалась в коричневую бесконечность под лучами солнца. Но только здесь, в переполненных людьми городах, в этих ульях из бронзы, позолоты и эмалей можно отыскать богатство и славу.

Пирр хотел было ответить, но тут его внимание привлекли громкие завывания. По улице в их сторону двигалась процессия, сопровождавшая раскрашенные резные носилки, в которых лежала скрытая под цветами фигура. За носилками шли юные девушки в изорванных одеждах, со спутанными, беспорядочно развевающимися волосами. Ударяя в обнаженные груди, они восклицали:

– Айлану! Таммуз мертв!

Толпы на улицах подхватывали их крик. Носилки проплыли мимо, покачиваясь на плечах служителей, и на мгновение среди груды цветов мелькнул ярко раскрашенный глаз деревянного истукана. Отдающиеся эхом среди улиц крики верующих постепенно затихли вдали.

Пирр пожал могучими плечами.

– Скоро они примутся скакать и танцевать, восклицая: «Адонис жив!», и девицы, что теперь так жалостливо воют, станут в восторге отдаваться мужчинам на улицах.[16] Сколько, черт побери, тут богов?

Нарам-нинуб указал на громадный зиккурат Энлиля, высившийся над ними грубым воплощением сна безумного бога.

– Видите ли вы эти семь ступеней? Первая выложена черной плиткой, вторая – красной, третья – синей, четвертая – оранжевой, пятая – желтой, шестая облицована серебром, а седьмая – чистым золотом, которое так и полыхает на солнце. Каждая ступень обозначает одно божество: солнце, луну и пять планет, что Энлиль и его племя установили на небосводе в свою честь. Но Энлиль превыше всех божеств, и Ниппур находится под его покровительством.

– Превыше Ану? – пробормотал Пирр, вспоминая горящий жертвенник и жреца, на последнем издыхании изрыгающего ужасное проклятие.

– Какая нога треножника важнее? – ответил вопросом Нарам-нинуб.