Боги, демоны и другие

Академия Наук СССР Институт востоковедения Р. К. Нарайан Боги, демоны и другие

R. К. Narayan

GODS, DEMONS AND OTHERS London, 1965

Перевод с английского Ю. С. РОДМАН

Ответственный редактор А. Я. СЫРКИН

© Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1975.

Предисловие

Разипурам Кришнасвами Нарайан вошел в индийскую литературу в середине тридцатых годов и как-то сразу выделился в ней тонким психологизмом, полным отсутствием мелодраматизма и ходульности, мягкой, подчас грустной иронией. Не случайно уже ранние вещи Нарайана напомнили Грэму Грину Чехова. Вот еще несколько слов английского писателя: «Нарайана я считаю одним из лучших романистов нашего времени, пишущих на английском языке».

Наш читатель уже знаком с его творчеством — на русский язык переводились романы «Святой Раджу», «Людоед из Мальгуди», «Продавец сладостей», некоторые рассказы^{1}. Это издание знакомит с новой, еще неизвестной у нас гранью творчества Нарайана. Его «Боги, демоны и другие» представляют собой пересказ древнеиндийских легенд. Легенды взяты из широко известных литературных памятников — прежде всего из «Махабхараты», «Рамаяны», пуран. Об этих произведениях читатель сможет прочесть в любом очерке древнеиндийской литературы, говорит о них ниже и сам Нарайан. Здесь хотелось бы лишь внести некоторые хронологические коррективы в индуистскую традицию, изложенную в примечании на стр. 14, — коррективы эти, хоть и не бесспорны (таково уж состояние древнеиндийской хронологии), все же представляются полезными. Исследования последнего времени позволяют предположить, что тексты ведийских гимнов складывались в III–II тысячелетиях до н. э. и были кодифицированы в первой половине I тысячелетия до н. э. Грандиозный эпос «Махабхарата», как ни архаичны отдельные его фрагменты, складывался примерно между IV в. до н. э. и V в. н. э.; приблизительно то же можно сказать и о «Рамаяне», хоть последняя, вероятно, несколько уступает в древности «Махабхарате». К «Рамаяне» традиционно примыкает поэма «Йогавасиштха», также приписывавшаяся Валмики, но созданная, по всей видимости, позже (хоть и не позднее IX в. н. э.). Пураны начинают складываться скорее всего в первых веках н. э., в частности, есть основания датировать «Шива (иначе „Вишну") пурану» периодом около IV–VI вв., а «Деви-бхагавата (иначе „Бхагавата") пурану» — около X в. В качестве источника автор, сам тамил, привлек и один из ранних памятников тамильской литературы — поэму «Шилаппадикарам», созданную, можно полагать, на рубеже II–III вв. н. э.

Прежде чем приступить к повествованию, Нарайан приводит некоторые сведения о классической индийской культуре — о созданных ею ценностях, о мифологических представлениях, о характерных чертах древнеиндийских легенд. Сведения эти весьма полезны для лучшего понимания последующих частей и значительно облегчают задачу нашего предисловия. Предпринимая пересказ древнеиндийских мифов, автор — что опять-таки представляется весьма удачным — поступает в соответствии с одной из важных их функций: речь идет о хорошо известной тенденции к назидательности. Самые различные литературные жанры в Индии издавна принято было рассматривать прежде всего с точки зрения их познавательной ценности, их способности наставить читателя. В духе этого отношения Нарайан останавливается на мифах и героях, наиболее полно выражающих мир ценностей древнего индийца. Автор отдает дань еще одной традиции: пересказ он ведет от лица своего современника, старого деревенского брахмана — правоверного индуиста, не чуждого, впрочем, интереса к достижениям современной цивилизации. Писатель, по собственным словам, не раз слушал подобные рассказы из уст ученых пандитов, послуживших прототипом для его «рассказчика». Так Нарайан как бы следует древней манере передачи легенд — ведь и сама «Махабхарата» была, согласно преданию, рассказана некогда мудрецам возницей Уграшравасом, который в свою очередь выслушал ее от Вайшампаяны, ученика Вьясы. Читатель получает, таким образом, некоторое представление и о сохранившейся по сей день многовековой устной традиции. Он может быть уверен и в том, что Нарайан — последнее звено в этой традиции — строго следовал сюжетной канве повествования (об этом писатель специально предуведомляет его). Не случайно, встретившись в легенде о Шакунтале с разными версиями — «Махабхараты» и одноименной драмы Калидасы, автор счел своим долгом остановиться на обеих.