Боги и лишние. неГероический эпос

По дороге домой ему позвонил Покровский. Обрадовался, узнав, что Найман в Лондоне, и попросил о встрече.

– Марк Наумович, я тоже здесь, с Максом Строковым. Нам нужен час времени. Наедине.

Час – было много. Найман приезжал в Лондон побыть с семьей, а не заниматься делами: дела оставались в России. Дела оставались в России вместе с другой жизнью, и вместе с той жизнью в России оставался другой он. В Лондоне Найман был муж и папа. А не Марик – известный всей стране самый богатый человек восьмой части суши, главный российский олигарх. Он подозревал, что в России имеются люди и побогаче, но им удалось не попасть в первую строчку списка Форбса.

Час было много. Он приезжал в Лондон к семье, которую любил, и хотел быть с ними – с Аней и девочками. И так уже пропустил прошлую неделю. Аня будет сердиться. Не скажет ничего, промолчит, как всегда, но ощущение, что она и дети для него не главное, у нее останется. А они – главное. Аня – главное. Несмотря на других женщин, случавшихся в его жизни – все реже и реже.

Найману часто было стыдно, что Аня любит его больше, чем он заслуживал. Тогда он летел в Лондон и что-нибудь ей дарил.

Найман ценил чувство дома. С годами потребность в этом чувстве усиливалась, нарастала, заполняя его ровным покоем. И сама Аня была окутана этим ощущением покоя, будто теплым туманом, в котором сразу становилось легко и просто, и ее туман расплывался, заполняя мир вокруг. Все остальное – манящие огни больших задач, бури бизнеса, молнии недолгих увлечений – все тонуло в этом тумане, и он съедал ту, другую жизнь, жизнь помимо себя, жизнь за своими границами, и казалось, ничего, кроме этого теплого, покойного, уютного тумана, нет и быть не должно. Так белый утренний воздух над несущейся в ненужную даль рекой прячет ее, и лишь отдаленный гул течения слышен за его плотной завесой. Река пропала, и не нужно никуда плыть. Лег, укутался туманом и заснул.

Ему повезло с Аней: она не задавала вопросов. Оттого и ни к чему было врать.

Найман не хотел ее расстраивать. Лучше встретиться с Покровским и Строковым сейчас – до приезда домой, чтобы потом ничто не отвлекало от семьи.

– Если на час, то прямо сейчас. Потом не смогу уже до Москвы.

– Где удобнее, Марк Наумович?

Он назвал место.

Суть изложил Покровский. Найман не любил Покровского, оттого что понимал его лучше других молодых российских миллиардеров, которые ему нравились. Они рассчитывали на себя и думали, что не зависят от жизни. Они думали, что жизнь зависит от них.

Покровский был переходным звеном. Вроде один из новых, но вырос в бизнесе по старым правилам. Найман знал его покровителей: люди из старого мира, занявшие место в новом, оттого что работали в правильных организациях. Люди, удержавшие страну на чекистском крючке. И поймавшие на тот же крючок таких, как Покровский.

Им подали обед в отдельной комнате закрытого клуба “Уайтс”. Найман не совсем понимал, зачем это нужно, но жившие в Лондоне друзья посоветовали выбрать клуб. Он вступил в два – “Девоншир” в Сити, деловом районе Лондона, где собирались финансисты, и “Уайтс” на Сент-Джеймс-стрит – старейший в Британии клуб аристократии, куда до сих пор не допускали женщин. “Уайтс” не принимал новых кандидатов, если их заявления не поддержаны минимум тридцатью пятью членами клуба, да и тогда особо не принимали, но Марка Наумовича Наймана приняли. Вероятно, посчитали его британским аристократом.

– Время подошло. – Покровский прожевал листья салата с тыквенными семечками и козьим сыром, проглотил. Запил белым вином. – Мы пришли к выводу: время подошло. Нас – мировую элиту – ожидает насильственное перераспределение активов. Нужно решение создавшейся ситуации.

– Кто – мы, Валентин? – спросил Найман. – Кто пришел к выводу? Вы и Максим?

– Не только. – Покровский откинулся на спинку стула, улыбнулся: – Коля Гнатюк. Антон Кляйнберг. Но идея, идея о том, что нужно делать, – Максима.

Строков был гений. Найману это объяснили, когда он вкладывал деньги в первый строковский стартап после возвращения того из Британии. Найман инвестировал во все российские хайтек-проекты, хоть и не понимал этот бизнес – без внятной прибыли, с непонятно на чем основанными оценками, но деньги это для него были небольшие, и сулимый потенциал намного превышал риск. Главное же – такие инвестиции давали ему ощущение молодости, как давали его недолгие романы с юными девушками. Девушки, правда, не приносили долгосрочной прибыли. Зато обещали кратковременный результат.

– Что здесь нового? – спросил Найман. – Это продолжается с момента формирования классов: одни защищают свои привилегии, другие пытаются их отнять. Что вы вдруг сейчас всполошились? И какой такой вы нашли выход, который человечество не могло найти раньше? Поделитесь, Максим.