Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ

– Опять что ли погранцов черт несет, лениво бросил кто-то.

– Нет, коллеги, это не погранцы.

Владислав Блохинов вышел в освещенный костром круг.

– Ели нашел вас, бойцы научного фронта. Как, примите в компанию?

Куда ж мы денемся, – подумал Петр, и, наверное, не только он один. Но сказал совершенно другое.

– При двух условиях. Первое, пьете штрафную, и второе, выставляете личному составу дополнительную дозу.

– Обижаете, Петр, – Блохинову с трудом давалось обращение к Буробину на «вы», – я все же тоже геофизик со стажем.

Да какой ты геофизик, – опять подумал Петр. Но промолчал. Между тем, Блохинов позвал кого-то из темноты. И сопровождавший его шофер вынес ящик марочного крымского вина.

Народ при виде халявы заметно оживился. Пошли новые тосты, анекдоты. Песни стали веселее.

– Куража не хватает, славяне! – вдруг сказал Петр. И попросил гитариста, знавшего, кажется, все песни, бытовавшие в этой среде – Виталя, давай из Высоцкого «Сто сарацинов я убил во славу ей».

Гитарные аккорды рванули тишину.

А Петр запел про рыцаря, который претендует на любовницу короля.

Король от бешенства дрожит, но мне она принадлежит.
Прости мне Бог, я презираю короля.

– орал Петр. А потом, закончив песню, произнес тост:

– Обещают нам гурий прекрасных в раю, но прекраснее та, с кем сегодня я сплю… Пардон, пью, – поправился он. И продолжил, – Из далека лишь бой барабанный приятен, дайте сейчас, а посулы я вам отдаю.

За присутствующих дам!

Он вскочил, стоя опорожнил свою кружку «с локотка» и поцеловал сидевшей между ним и Блохиновым Тамаре ручку.

Все со смехом последовали его примеру, пили, целовали сидящим рядом женщинам руки.

– А вы здесь не скучаете, – холодновато сказал Блохинов жене. И она почувствовала себя не в своей тарелке.

Он что, совсем с ума сошел, – с досадой подумала она о Петре. И вдруг остро осознала, что отнюдь не хочет рисковать своим семейным положением ради продолжения их романа. И остроты переживаний и удовлетворения зова плоти было за этот год вполне достаточно. Можно было и закончить эти каникулы души.

Она обернулась к мужу.

– Дорогой, – с некой преувеличенной теплотой сказала она, давай скомандуй второй тур танцев.

– А у вас тут есть подо что танцевать?

– Да. Так скомандуешь?

Она вдруг захотела показать всем, в том числе этому тупому булыжнику, Петру, кто здесь начальник. Ее законный муж. А она жена члена-корреспондента Академии наук и дочь генерала, а не просто любовница начинающего ученого и неудавшегося боксера.

Она поняла, что все больше раздражало ее в последнее время в их отношениях. Какое-то хозяйское поведение Буробина к ней. Он не сомневался в каждом очередном «сеансе связи». В Москве такая уверенность в продолжении их редких встреч ее бодрила. Но здесь, на виду у людей, и в течении двух месяцев это было неуместно и начинало раздражать. Тем более, что Петр не находил нужным скрывать их связь от других.

Но она, черт побери, не секс-тренажер.

Именно так вдруг оценила она свою роль в их отношениях последних месяцев.

– Танцуют все! – провозгласил Блохинов и галантно пригласил жену.

Ольга, наблюдавшая весь этот эпизод очень внимательно, подумала, что вот сейчас Петр пригласит ее. И оказалась права.

Они топтались на мелкой гальке, пытаясь изобразить танец. И, наконец, Петр сказал:

– Вы любите ночные купания?

– Это опять со стриптизом в полумраке? – лукаво пошутила Ольга.

А Петр вдруг совершенно выпадая из имиджа грубияна, с какой-то философской душевностью произнес.

– Стриптиз не обязателен. Главное заплыть подальше. И чтобы не было ничего вокруг кроме моря и этих звезд.

– Поплыли, – сказала она.

Ольга не предполагала, что можно так далеко заплывать, тем более, ночью. И плавать так, как будто не плывешь, а гуляешь, разговаривая обо всем на свете.

Когда они вернулись, то застали народ в изрядном возбуждении.

– Вы болван, Буробин! – накинулся на него Блохинов. – Мы думали, что вы утонули!

В неверном свете раннего утра были не видно выражение лиц. Но даже в таком освещении Ольга заметила, как уже известная из рассказов сестры безбашенная ярость накатила на Петра.

– Не орите на меня, Владислав Сергеевич!!! Я вам не лакей. А болваны те, кто ошибается в оценке ситуации.

Он вдруг рассмеялся.

– Если бы мы утонули, то болванами действительно были бы мы. А так болваны те, кто ошиблись.

– Вы кретин, Буробин!

– Полегче на поворотах, дядя.

Петр кажется даже глухо зарычал, как рассерженный пес.

– Ладно, господа ученые, не ссорьтесь, – вдруг весело сказала Ольга. – Влад, ты не представляешь какой это кайф вот так плавать в ночном море.

Блохинов хотел что-то сказать, но Ольга подскочила к нему и по-родственному поцеловала.

– Черт с вами со всеми, – сказал Блохинов. Мы едем сейчас к твоему отцу. Ему все и расскажешь.

– Во-первых, зачем кому-то чего-то рассказывать. А во-вторых, это вы с Томкой едете. А я останусь здесь. Я свободный человек, и нечего мной командовать. Вернусь послезавтра.

– А как ты доберешься?