Боги и влюбленные

— Тогда он и мой друг, — сказал он. — Ты слышал, что я умер. Ты хочешь знать правду. Я скажу тебе, что произошло. У меня была лихорадка, и я погрузился в глубокий сон. Четыре дня я был вне этого мира, Ликиск. Моя любимая сестра Мария послала за учителем, но когда он пришел, меня уже обрядили в похоронные одежды и унесли в гробницу. Когда учитель позвал меня, вот как сейчас, я его услышал. Теперь ты видишь меня, пробудившимся и здоровым.

— Уже поздно, Лазарь, — сказал Иисус, беря его за руку. — Нам надо подготовиться. Иоанн, не задерживайся.

— Вы уходите, господин? — спросил я, оборачиваясь к Иисусу.

— Ненадолго. Я вернусь на Пасху.

Я смотрел, как он спускается с холма вместе с Лазарем, до тех пор, пока они не исчезли в темноте у подножья. Стоя рядом, Иоанн тоже глядел на них, положив руку мне на плечо.

— Так трудно в это поверить, Ликиск?

— Я уже не знаю, во что верить.

— Верь в Иисуса, — сказал он, и в его голубых глазах отразились последние лучи заходящего солнца.

XXXII

По еврейскому календарю, началом Пасхи считалось первое полнолуние весны. Я знал, что сейчас в Иерусалим направляются караваны со всей Палестины, хотя из крепости Антония их не было видно. В последующие дни количество людей на дорогах только возрастет, и их толпы, стремящиеся попасть в Храм, начнут затруднять движение в воротах. Нервные, нетерпеливые, ожидающие, они могут превратиться в бунтующую толпу, если прислушаются к шумным увещеваниям подстрекателей. Я не завидовал Пилату, которому придется разбираться с ними.

Прокуратор Иудеи поручил Марку Либеру держать гарнизон наготове. Жену он послал узнать, не требуется ли Ироду контингент солдат для дополнительной защиты.

Для меня у Пилата оказалось привычное задание.

— Сходи к Никодиму, мой мальчик. Синедрион весь день что-то обсуждал. У Никодима может быть для нас информация.

Абенадару, выпустившему на улицы своих сирийцев в еврейской одежде, он с улыбкой сказал:

— Я бы многое отдал, чтобы знать, как это связано с Каиафой и его старым отцом. У Анны, наверное, помутился разум. — Он рассмеялся над этой мыслью. — Завтра, Ликиск, первым делом отправляйся к Никодиму.

Завтрашний день оказался прохладным, но обещающим много интересного, и я с готовностью вышел на улицу, чтобы исполнить свою миссию. В этот час улицы были запружены толпами, и мне пришлось сделать большой круг, следуя общему движению. После этого, изжарившись в толкотне, я уселся у Силоамского бассейна, слушая, как шум становится громче, и наблюдая, как растет толпа. Встав, я собрался подняться по крутому склону за крепостью Антония, однако остановился у низкой стены, склонившись над бурлящим потоком людей на улице.

Издалека до меня донеслись шумные выкрики, и я повернулся к изгибающейся и уходящей вниз дороге к Вифании. Насколько я мог видеть, шествие евреев остановилось, и все начали оборачиваться назад. Всегда готовый разузнать, что происходит, я решил остаться и посмотреть, в чем дело.

Подобно триумфальному маршу через римский форум, передо мной развернулось удивительное зрелище. Все, кто входил через врата Долины, замерли, оборачиваясь, бормоча и шепчась между собой. Я слышал лишь одно слово: «Мессия!» Оно срывалось с сотен губ, словно тихий ветер на холме, прерываясь лишь визгом детей и восклицаниями женщин.

Старик рядом со мной начал что-то петь.

Затем, будто внезапный дождь, на дорогу полетели цветы: весенние цветы, сорванные с земли детьми и женщинами, перелетали через головы, напомнив мне, как римские граждане бросали гирлянды и лепестки, устилая живой ковер под ногами героев. Дети забирались на склоны холма, чтобы выдрать траву, или прыгали, пытаясь дотянуться до нижних веток деревьев и внести свой вклад в растущий дождь приношений. Ковер цветов на узкой улице становился все толще, и евреи образовали проход, пропуская того, кто приближался к городу по дороге из долины.

Наконец, я его увидел. Над толпой возвышались голова и плечи, поскольку он ехал верхом на небольшом осле. Зрелище было изумительное: на таком маленьком животном — такой высокий человек. Иисус из Назарета.

Рядом с ним шел Иоанн. Его мальчишеское лицо отражало нескрываемое изумление от такой встречи учителя и настороженность из-за возможной опасности. По другую сторону от Иисуса шел не менее обеспокоенный Петр. За ним следовал Лазарь и его сестры, а также несколько человек, следовавших за галилеянином на его забавном транспорте.

Шум вырос настолько, что от него можно было оглохнуть.

Иисус проехал мимо стены, не заметив меня; его длинные каштановые волосы были усыпаны лепестками, плечи украшены гирляндами. Он ехал с большим достоинством и умудрялся оставаться на маленьком осле, несмотря на то, что его дергали восторженные зрители, тянувшиеся к его одеждам. Он смотрел прямо и улыбался.

Когда мимо проходил Иоанн, я позвал его, но мой голос потонул в общем хоре, и он не услышал.

Внезапно все кончилось, словно нежданная летняя гроза; я спустился со стены и отправился по усыпанной цветами улице через открытые ворота мимо часовых. Знакомый молодой офицер махнул мне и подмигнул: