Боги на неполный рабочий день

— Прости.

— Я тебя не виню, — быстро сказал он. — Но если я могу перестать терять половину денег без причины, было бы отлично. Просто подумай, сколько мы получали бы, если бы не теряли каждый раз большой кусок денег.

— Поверь, я думала об этом, — я провела пальцами сквозь волосы, которые теперь были потными, а не блестящими. Тут было ужасно жарко, хотя холодный ветер дул из глубин, и в тяжелой куртке Ника я варилась. И я достаточно протрезвела, чтобы перейти к похмелью, а это не помогало. — Можно попробовать зарплату, — я потерла ладонями гудящую голову. — Но я не знаю, сработает ли это. Я ничего не знаю. Потому так злюсь. Все эти продажи должны были показать пределы силы проклятия, но я смогла лишь продать целый шкаф новой дизайнерской одежды, которую еще не носили, по цене ношенных футболок!

— Я думал, дело было не в деньгах, — сказал Ник.

— Это не значит, что я рада их терять! — закричала я, прижимая пальцы к глазам. Или это, или рыдать от злости. — Я узнала сегодня, что проклятие издевается над нами сильнее, чем я думала. Мы оба так обанкротимся.

Я притихла, чтобы Ник сказал, что он не обанкротится, и все будет хорошо, как он сказал ранее. Он молчал в этот раз, от этого мне было хуже. Я хотела предложить пойти домой, пока я не расстроилась сильнее, но Ник сжал мою руку.

— А если деньги вовсе не вовлечены?

Я нахмурилась, не понимая.

— Твое проклятие забирает пятьдесят процентов денег, которые ты получаешь, да? — сказал Ник, серые глаза радостно сверкали. — А если продавать не за деньги?

— Как бартер?

Ник быстро кивнул.

— Если ты берешь холодильник за тысячу долларов и меняешь на телевизор, который стоит тысячу долларов, проклятие может это испортить? Разрежет телевизор пополам?

— Н-не знаю, — сказала я, а потом улыбнулась. — Давай попробуем.

Ник улыбнулся, и мы развернулись, побежали среди пьяных, поющих песни за кебабами, пирожками и корн-догами у прилавков с едой, которые не собирались освобождать первый этаж Ночного Аукциона. Когда мы вернулись к торговцам одеждой, я поняла, что мне было нечем торговать.

— Я сделаю, — Ник вытащил кошелек, не дав мне сказать, что не так.

— Уверен? — нервно спросила я. — Я уже дорого тебе стоила.

— Я сейчас заработал, — сказал он. — Я хочу посмотреть, сработает ли это, как и ты. Что хочешь обменять?

После обсуждения и анализа прилавков мы выбрали нож за тридцать долларов. Он был новым, в коробке, такое всегда требовалось, и я решила, что шансы убедить кого-то обменяться были высокими. Нику все равно нужен был нож, так что, если мы не сможем его продать, потери были небольшими. В обычных обстоятельствах я бы назвала это безопасной ставкой, но я теряла деньги на таком всю ночь, так что сердце колотилось, пока я несла новый нож на этаж выше к новым торговцам, чтобы начать торг.

Я начала с первого прилавка. Я не знала, было дело в проклятии, или леди там не понравилось мое лицо, потому что я едва открыла рот, и она отмахнулась. За вторым столом парень, что иронично, продавал все, связанное с драконами. У него были книги с автографами Бетезды, королевы кланы Хартстрайкер, и прочие вещи от драконов, которые были ценнее, чем в магазине сувениров при посольстве Дракона. Тут были плакаты Белой Ведьмы и ее красивых сестер, жуткого вида соусы, которые, наверное, хорошо принимали люди, даже сияющие диски, которые он назвал чешуей дракона. Это, конечно, не была чешуя. Я не знала, из чего они были сделаны, но ни один дракон не оставил бы частички себя для смертных, особенно, чтобы их потом продавали.

Но, хоть чешуя была подделкой, остальное выглядело прилично. Вещи драконов всегда надежно покупали, особенно в СЗД, где было много драконов. Как и многие торговцы тут, он продавал и другое, и я спросила, интересовал ли его мой нож. К моему удивлению, он отозвался, и я получила стопку плакатов, что разыскивался тридцатилетний дракон, изданные бывшей службой Анти-дракон при Алгонквин. Один даже был с автографом известного охотника на драконов Ванна Йегера, это делало плакат исторически значимым.

«Цена в интернете: сорок пять долларов за все».

— Черт, — шепнула я, когда Сибил назвала цену. — Черт, — я посмотрела на Ника. — Я заработала деньги.

— Заработала, — согласился он, широко улыбаясь.

— Я заработала! — закричала я так громко, что вся толпа обернулась ко мне недовольно, но я была занята, обнимая Ника и подпрыгивая. — Сработало! Ура! Мы это сделали! Мы сломали…

Я застыла так резко, что ударилась лбом об металлическую грудь Ника.

— Постой, не сработало.

— О чем ты? — спросил Ник. — У тебя доход впервые за месяцы.

— Нет, не вышло, — я тряхнула стопкой плакатов. — Это не доход, это больше вещей. Я не могу платить папе плакатами, а если я попытаюсь их продать, получу только двадцать два доллара и пятьдесят центов, а не сорок пять. Это меньше, чем нож, и я все равно потеряю деньги.

— Можно попытаться обменять плакаты на что-нибудь ценнее, — предложил Ник.