Боги на неполный рабочий день

Я злилась, но при виде нас двоих в зеркале я замерла. Я не разглядывала себя с тех пор, как началась гонка за деньгами. Глядя на свое отражение, я не узнавала тощую утомленную девушку, глядящую на меня. Моя кожа была сухой, шелушилась от плохого питания и недель плохого сна. Мои костлявые руки и ноги были в порезах и синяках от Уборки, а лицо выглядело как череп. Я даже не была похожа на человека. Я выглядела как призрак. Утомленная тень. Иронично, что впервые в жизни я была похожа на папу.

— Смотри, что ты с ней сделала, — прошептал отец на корейском, убирая мои грязные волосы с моего лица. — Я убил бы любого, который сделал бы такое с моим щенком, но что делать, если это сотворила ты?

— Я этого не делала, — процедил я, повернувшись к нему. — Это сделал ты. Это случилось, потому что ты загнал меня в угол. Ты мог спасти нас обоих, поняв намек и отпустив меня!

Лицо отца стало каменным.

— Я никогда тебя не отпущу.

— Почему? — мой голос трещал, как тонкий лед. — Почему ты так впился? Ты всегда звал меня щенком и неудачницей. Мне с ранних лет все рассказывали, что ты считал меня разочарованием. Ты даже назвал меня в честь дешевого камня, чтобы все знали, что я не смогла стать идеальным супермагом, какой ты хотел меня сделать, — слезы появились в уголках моих глаз. — Ты всегда давал понять, как низко меня ценишь, так зачем ты это делаешь? Я — часть какой-то схемы? Винтик в планах дракона, которые слишком сложные для смертных? Почему ты не можешь просто меня оставить?!

Я не хотела так срываться. Отец презирал слабость. Слезы особенно вызывали у него презрение, но я не могла держаться. Даже когда Коффман приставил пистолет к моей голове, я не ощущала себя в ловушке вот так, и я даже не понимала…

— Почему?

— Ты не оставила мне выбора, — сказал отец тихо. — Я говорил тебе годы назад, щенок. Я забочусь о своем, но ты сделала это невозможным. С момента, как ты прибыла в этот проклятый город, ты только и делала, что бросала себя в опасности и нищету. Ты якшаешься с преступниками, рискуешь своим хрупким смертным телом, пока ходишь по домам чужаков и роешься в их мусоре. Мы с твоей матерью пытались уговорить тебя передумать, но ты не слушаешь. Ты — все еще тот глупый ребенок, устраивающий истерики на полу, но я не могу и дальше тебе потакать, — его лицо стало строгим. — Если не будешь делать то, что лучше для тебя, это сделаю я. Это делают отцы.

— Это делают тираны, — прорычала я, вырываясь из его хватки. — Это моя жизнь! Я — не еще одно твое сокровище!

— Ты — мое величайшее сокровище, — сказал Ён, сжимая мою руку. — И я забираю тебя.

Мои глаза расширились, его костлявые пальцы давили на мой бицепс.

— Что ты…

Дракон не слушал. Он просто повернулся и пошел к двери, волоча меня за собой по ковру, как непослушного щенка.

— Так нельзя! — орала я, борясь изо всех сил, но это было безнадежно. Даже ослабевший, он оставался драконом, а я сама была не в лучшей форме. — Я отплатила! — я попробовала другой подход. — Это означает, что ты должен меня отпустить, плевать на проклятие. Как насчет обещания?

— Я его нарушаю, — с горечью сказал Ён, волоча меня в коридор. — И пока ты не начала угрожать моей репутации, скажу: мне нечего терять. Весь мир знает, что я готов сделать ради тебя. Нарушение клятвы — пустяки, по сравнению с этим, но что сделано, то сделано. Я заплатил цену за нас обоих, и теперь ты возвращаешься домой.

Мои сапоги скользили по паркету, пока я боролась с ним.

— Я никуда с тобой не пойду!

— Я уже приказал готовить самолет для нас в Сеул, — продолжил он, игнорируя меня. — Слуги соберут дом, но мне нужно заняться парой дел перед отправлением. На это уйдет несколько минут, но, пока я занят, — он потянул за дверь дальше в коридоре от библиотеки. Он открыл ее и толкнул меня, бросил на пол внутри. — Оставайся тут и думай о том, что ты сделала.

Я тут же вскочила на ноги, но отец уже закрыл тяжелую дверь и повернул ключ в старомодном металлическом замке, запирая меня внутри.

— Козел! — завизжала я, стуча кулаками по дереву.

В ответ отец зарычал, как зверь, топая по коридору, крича оставшимся слугам собирать вещи. Дракон Кореи и его дочь собирались домой.

Я ударила по двери несколько раз, на всякий случай, а потом повернулась к своей темнице. Теперь меня не ослеплял гнев, и я узнала комнату. Это был чулан для оружия, тут богачи в девятнадцатом веке хранили ружья для охоты. Теперь оружия тут не было. Только пыльные полки, каменные стены без окон и тяжелая дверь, запертая снаружи. Тюрьма.

— Он не может держать меня тут! — кричала я, слыша шаги слуг в коридоре. — Я не дала согласие! Это похищение!

Конечно, никто не ответил. Может, новички и пошатнулись бы, но Ён оставил при себе только верных. Некоторые из слуг тут работали на папу поколениями. Они с радостью порвали бы меня на куски, если бы это ублажило их дракона, ублюдки.