Боги не дремлют

Мне досталась каморка на антресолях, со щелястым окном, из которого сильно дуло. Топили в доме только несколько господских комнат, моя в их число не попадала. Пришлось ложиться в одежде, сняв лишь мундир. За неимением лучшего и такое пристанище было благом. Проспал я до полудня и впервые за последние несколько дней выспался.

Разбудил меня слуга и передал, что господа собираются обедать. Я спустился в залу, где в честь именитого гостя накрыли парадный стол. Вся помещичья семья оказалась в сборе, полная маменька в чепчике и четверо отпрысков разного пола и возраста. Матильда была при полном параде, сидела за столом против обычая в форменной шапке, под которой скрыла свои волосы. Наша французская военная форма произвела на помещичьих детей большое впечатление, значительно большее, чем присутствие генерала в статской одежде.

Обед начался как обычно с водочки и закуски, потом принесли горячее, но дотронуться до него никто не успел. Во дворе прозвучал ружейный выстрел, и все присутствующие бросились к окнам. Перед крыльцом дворовый мужик с охотничьим ружьем, крутился во все стороны, а на него наезжало трое конных драгун.

– Господа! – закричал хозяин. – Ваше высокопревосходительство, смотрите, французы!

Между тем драгуны, похоже, развлекались и, пугая дворового саблями, заставляли юлой крутиться по двору. Он был довольно молодой, лет двадцати пяти, крепкий и легко уходил от кавалеристов, но их было слишком много на него одного. Ростопчин оживился, скучающее выражение лица у него разом исчезло, он вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшой дорожный пистолет и с криком: «К оружию!» бросился к дверям.

Вслед ему побежали телохранители, только я замешкался, не зная, что предпринять, потом кинулся в свою комнату за саблей и мушкетоном. Во дворе раздалось несколько выстрелов. В зале закричали дети. Лестница на антресоли была узкая и скрипучая, цепляясь плечами за стены, я взбежал наверх, схватил оружие и поспешил назад.

Однако быстро спуститься не удалось. Напуганная маменька погнала детей прятаться на втором этаже и кричащее, плачущее семейство закупорило лестницу. Помещица квохтала как курица, кричала на младших и вносила полный беспорядок в отступление.

– Быстрее! – взмолился я, чем внес свою долю в общий хаос.

Идущий первым мальчик вцепился в перила, остановился и отчаянно завопил, маменька завизжала в унисон и поднажала снизу, после чего лестница оказалась окончательно заблокированной. Во дворе опять выстрелили. Я бросился в свою коморку, вышиб ногой окно и, протиснувшись через проем, спрыгнул в сад. Теперь чтобы добраться до «поля боя», мне нужно было обежать весь дом, но это было быстрее, чем разбираться с бестолковой бабой.

Добежав до конца здания, я остановился и осторожно выглянул. Перед домом кипела битва. Драгунов оказалось не трое, а не меньше десятка. На них наседала дворня, вооруженная кто чем попало, в основном вилами и косами. Всадники умело действовали в толпе, тесня крестьян конями и хорошо распоряжаясь саблями. Уже несколько окровавленных людей уже лежало на земле, среди них только один француз. Я взвел курок мушкетона и был готов включиться в бой.

Ростопчин с пистолетом в руке в кого-то целился с крыльца. Против него оказался рослый драгун, он, явно куражась, свешивался с коня и пугал Ростопчина пикой. Граф вел себя хладнокровно, но почему-то не стрелял. Я догадался, что пистолет у него разряжен, и противник это знает.

Пока на меня никто не обращал внимания, я прицелился в драгуна и ждал когда он выпрямиться в седле, чтобы не попасть в лошадь. Перезаряжая мушкетон, я не пожалел ни пороха, ни пуль и не хотел попусту тратить выстрел. Терпение оказалось вознаграждено вдвойне. Когда солдату надоело попусту дразнить графа, и он взял пику на изготовку, собираясь с ним покончить, к нему подъехал товарищ, и они оба оказались на линии огня. Мой мушкетон грохнул, как добрая пищаль и обоих кавалеристов из седел, как ветром сдуло. Бой на миг замер. Драгуны сначала не поняли, откуда вдруг взялся красный улан, потом догадались, что свой же француз убил двоих товарищей.

– Trahison! – завопил, об измене, офицер и на меня бросилось сразу два кавалериста.

Чтобы они меня не смели, пришлось спрятаться за угол. Я бросил бесполезный мушкетон и вытащил саблю. Первый нападающий оказался полным профаном, и выскочил прямо под мой удар. Получив ранение в бок, он еще попытался достать меня пикой, но лошадь пронесла его мимо, и что с ним было дальше, я не видел. Теперь предстояло отбиваться от второго драгуна, более осторожного, тоже вооруженного пикой. Он остановился на безопасном расстоянии и, хладнокровно меня рассматривал, явно собираясь пригвоздить к стене. Я спокойно стоял на месте, глядя на него «открытым взором». У француза в лице появилось сомнение, и он спросил:

– Etes-vous le marechal des logis-chef de la compagnie des oulans?

На вопрос уланский ли я вахмистр, я ответил вопросом, неужели он не видит этого сам.

– Ne le voyez-vous pas par mon uniforme? – спросил я, стараясь правильно выговаривать слова.