Боги не дремлют

Вечер становился интересным! Обычно, при таких необычных явлениях, люди цепенеют. Но все кругом и так было достаточно необычно, чуть больше, чуть меньше, для меня уже не имело значения. Пусть это звучит как хвастовство, но никакого страха я в тот момент не испытал, скорее всего, оттого, что был внутренне подготовлен к чему-то подобному. Может быть, даже по-настоящему страшному.

А так девушка и девушка, не старуха же смерть с косой! И вообще, я склоняюсь к мнению, что все наши реакции на окружающее зависят от нашего же к нему отношения.

Девушка миновала комнату, даже не повернув в нашу сторону голову. Я чтобы лучше ее рассмотреть приподнялся на подушке и ждал, что последует далее. Она подошла к противоположной темной стене и словно в нее вросла.

Несколько минут ничего не происходило, потом звон колокольчика стал слышен громче, похоже начал приближаться. Слышно было, как он медленно перемещается в нашем направлении, как будто тот, в чьей руке он звенит, шаг за шагом не спеша, преодолевает ступени.

Матильда по-прежнему лежала, укрывшись с головой, так что мне не с кем было даже обсудить происходящее.

Такого со мной еще никогда не случалось, и я с нервным нетерпением ждал развития событий. Страха по-прежнему не было, вместо него появились лихорадочная нервозность, уж слишком медленно все происходило.

Наконец колокольчик зазвенел прямо возле дверей. Я ждал, когда она откроется и войдет ребенок. Почему-то мне так казалось, что это непременно будет ребенок. Однако колокольчик все звенел и звенел, но никто к нам не входил. Тогда я встал сам и подошел к двери.

— Ты куда? — спросила Матильда.

Я вздрогнул от неожиданности и обернулся. Она сбросила одеяло и лежала, вытянувшись на постели и глядя на меня темными, тревожными глазами.

— Кто-то звонит, разве ты не слышишь? — ответил я.

— Нет, не слышу. Где звонят? — испугано спросила она, старательно прислушиваясь.

— За дверями, — ответил я, начиная тревожиться. Звон был достаточно отчетливый и она должна была его слышать.

— Ты же сам проверял дом и запирал двери, там никого нет. Кому же звонить?

— Да, но… Все-таки, лучше я посмотрю.

Я рывком распахнул дверь. Прямо на пороге стояла низенькая старушка в черном одеянии и, подняв вверх морщинистое личико, трясла крохотный бубенчик.

— Вот же…, — начал я, оборачиваясь к Матильде, но она уже укрылась с головой одеялом. Когда она успела снова заснуть, я не понял. Я опять посмотрел на странную гостью. Старушка подмигнула, беззвучно засмеялась, показывая беззубые десны. Потом отскочила от двери, повернулась ко мне спиной и побежала вниз по лестнице, звоня и громко топая каблуками. Впервые мне стало не по себе. Сразу гнаться за ней я не рискнул, вернулся в комнату, зажег от свечи огарок и только тогда отправился вслед за ней. Огарок загорелся слишком ярко и горячий воск начал капать на пальцы. Я, не обращая на это внимание, торопливо спустился в залу. Там было тихо. Колокольчика больше слышно не было. На столе, как и прежде, стояли початые бутылки вина и кубки. Двери, как и прежде, оказались заперты на засовы. Никаких старух и девушек в доме не было.

Я сел на лавку возле стола и отер со лба пот. Видения были так реальны, что мне казалось, я даже чувствовал неприятный запах от старушечьего платья. Вдруг очень захотелось выпить. Я машинально потянулся за бутылкой, но в последний момент все-таки сумел удержаться и отдернул руку.

— Алекс, ты где? — позвал меня сверху голос Матильды.

— Здесь, сейчас приду, — крикнул я в ответ и тяжело встал на ставшие ватными ноги.

По телу пробежала противная дрожь. Однако я справился с нервами и медленно пошел к лестнице.

Наверху стояла обнаженная Матильда. Спать она легла в белье и сначала я решил, что это опять какие-то «глюки», но, поднявшись, понял, что глаза меня не обманывают. Мигнул и погас свечной огарок, и она растворилась во мраке.

— Пойдем скорее, — позвала Матильда, — мне без тебя холодно спать.

— Да, конечно, — пробормотал я, — пойдем. Нам нельзя разлучаться.

Мы вернулись в комнату.

— Знаешь, мне в голову тоже начала лезть всякая чертовщина, — пожаловался я.

— Я поняла. Знаешь, если ты не можешь спать, то, может быть, нам лучше побыть вместе…

— Мне казалось тебе не до этого, — сказал я, постепенно приходя в себя.

— Я тоже так думала, — бледно улыбнулась она. — А теперь думаю, что будет лучше, если мы поможем друг другу отогнать наваждение. В этом доме все слишком похоже на правду, вдруг откуда-то появляются люди…

— Ты тоже их видела? — быстро спросил я. — Девушку и старуху?

— Нет, женщин я не видела, ко мне пришел тот самый красавец из бани, и опять звал меня за собой…

Я закрыл дверь. После моей дневной топки печи дом уже выстыл, но в маленькой комнате пока было тепло и можно было лежать не укрывшись. Мы легли, обнялись и тесно прижались друг к другу. От этого мне как будто сразу стало легче. Дальше за нас начали действовать «инь-янь», сошлись темное и светлое, женское и мужское и, в конце концов, слились в то, что бывает сильнее смерти.