Боги не играют по правилам (СИ)

Выгибаю прутья, просовываю голову: высоко. Шлепнешься - костей не соберешь. Единственный выход - зацепиться за край крыши и забраться наверх, а там на соседний дом - и бывайте. Вот только плечи еле пролазят, меч цепляется, плащ сковывает руки, ноги. Позади грохочет дверь, трещат доски. Бьюсь как рыба в западне. Протискиваюсь, хватаюсь руками за край стены. Еще немного, - и ноги сжимают железные тиски. Пинаюсь. Где там - стальные колодки намертво сжали лодыжки. Сильные руки уже тащат обратно. И стаскивают сволочи. Пошла жара.

- Попался...

Затыкаю криворотого бугая лбом в нос. Хрустит. Брызжет кровь. За ним выглядывает вторая рожа с сальными волосами на ушах. Летит кулак - уворачиваясь, и в ответ выбиваю передние зубы. Пальцы немеют. Толкаю обмякшие тела. Звенят доспехи. Кто-то покатился по лестнице. Боги улыбаются.

Сверкает кинжал в руках верзилы с синяком - не моя работа. Сверху летит меч. Поняли гады, что без крови не обойдется. Ловко перехватываю руку первого и парирую кинжалом меч. Выкручиваю запястье и когтем подрезаю сухожилия. Липко, тепло на пальцах.

Снизу подцепили ногу крюком - чуть не падаю, повисаю на беззубом. В узкой комнате, узких дверях и на узкой лестнице биться жутко неудобно. Но сколько бы ни было противников, им еще хуже: задние напирают, передние не могут отступить и попадают ко мне в лапы. А я не щажу. Я знаю, боги сейчас смотрят на меня. И я не могу заставлять их скучать. Бью, рву, режу - под ногами уже месиво из тел, рук, ног, голов. В лицах читаю страх. И пру тараном.

На голову ложится сеть. Запутаться - раз плюнуть. Это только вопрос времени. Какой-то ловкач незаметно одевает кандалы на руки. Теперь совсем беда. Извиваюсь змеей. Бодаюсь - и валю толпу с лестницы. Визжат придавленные, дребезжат доспехи, звякают мечи на камне. Качусь кубарем по телам. Перед глазами - каша. Но в кутерьме замечаю кольцо с ключами - поддеваю когтем и вырываю с корнем.

Вскакиваю, ловлю цепью от кандалов на запястьях меч белобрысого молодца, набрасываю цепь на шею и сворачиваю челюсть о колено. Двигаться совсем тяжело: руки, ноги скованы, да еще сеть на голове все время цепляется.

Прыгаю на следующего - толстяка со свиными глазками - валю его и еще пару ротозеев. Последний отскакивает и рубит наотмашь - принимаю клинок цепью на ногах, обкручиваю и вырываю из рук, а затем пинаю говнюка. Солдат катится вниз. Прыгаю за ним к выходу.

Сирода среди нападавших не было. Спрятался где-то, гаденыш или успел удрать. Но о нем после. Вываливаюсь на свежий воздух, а там уже спешит подмога - человек десять, не меньше. Биться с ними на улице - верная смерть: окружат и зарубят как поросенка. А убежать в кандалах не получится. Боги проверяют меня. Они любят смотреть, как льется кровь. Но на этот раз я не дам им такого зрелища. Для этого придется вспомнить детство: как я червяком с ластами прыгал по камням в карантине.

Я встал на четвереньки и дал галопа, которому позавидует скаковая лошадь. Только пыль полетела из-под ног и рук. Я промчался несколько кварталов и скрылся в подворотне. Потом скажут, что видели ночью небывалое чудище, летящее по улицам города. Будут пугать мной детей и повесят парочку нераскрытых убийств.

Избавившись от кандалов и сетки, я завернулся в плащ и завалился к забору спать. А снилась мне старый гончар, который рассказывал о мягкой постели, вине и девочках.

Не везет, так не везет

С рассветом закукарекали петухи, запищали дети, заспешили горожане по делам. Пора и мне просыпаться. Я сладко потянулся, распугал кошек и выглянул из-за угла на улицу. Ночью казалось, что я попал в обычный спальный район, а сейчас он оживал открытыми лавками и пестрыми вывесками. Пахло свежим хлебом. Визжала свинья. Солдат видно не было.

Я вышел из укрытия и окликнул пузана со стрижкой под горшок в простой рубахе, подпоясанной веревкой:

- А то, мил человек, где тут квартал ремесленников?

Он махнул рукой вдоль улицы.

- Туды тебе.

Я отвесил поклон и двинулся по мощеной булыжником дороге, глазея по сторонам как заправская деревенщина.

Вскоре я попал туда, куда надо. По обеим сторонам улицы тянулись мастерские. Тут пахло опилками, кожей, гарью и лаком. Найти кузню было легко - там стучали молотки, словно тикали башенные часы. Кузнец - черный бородаты толстяк в фартуке, но видно, что силищи в нем, что у быка.

- Привет тебе, мастер, - поздоровался я. - Ты часом не знаешь, как найти кузнеца Накмиба?

Бородач прекратил стучать молотком, осмотрел меня с ног до головы и спросил:

- А тебе зачем?

- Дело к нему есть.

- Ну, выкладывай свое дело. Меня зовут Накмиб.

- Я хочу купить доспехи, - важно сказал я.

Кузнец усмехнулся:

- Босяку и ведро - шлем, а бочка - панцирь. Убирайся прочь. Мои произведения искусства тебе не по карману.

Чертовски захотелось дать леща этому болвану, но я сдержался и сказал:

- Кьян мне говорил, что мастер Накмиб лучший, но, похоже, он ошибся.

Кузнец побелел, будто увидел привидение, нахмурился и проговорил сердито: