Боги, обжигавшие горшки

За годы своего чемпионства Ласкер после матч-реванша со Стейницем защищал титул шесть раз: против Маршалла (в 1907 году), дважды против Тарраша (в 1908 и в 1916 гг.), также дважды против Яновского (в 1909 и в 1910 гг.) и против Шлехтера (в 1910). С Таррашем Ласкер играл, когда лучшие годы этого достойного претендента остались позади, а Маршалл, Яновский и Шлехтер — замечательные маэстро, но, объективно, не слишком реальные кандидаты на первенство в мире. Кстати, матч с Шлехтером чуть было не закончился для Ласкера плачевно, но это отнюдь не опровергает наших тезисов, а лишь подтверждает концепцию о несостоятельности довоенной системы розыгрыша первенства мира: Шлехтер оказался неудобным для Ласкера соперником и благодаря этому чуть не стал чемпионом мира, но при объективной системе розыгрыша с задействованием всех сильнейших, он едва ли смог бы всерьез претендовать на высший титул.

Обратим внимание и на тот факт, что Яновскому дважды побороться за титул помог его друг — богатый художник Нардус, который и финансировал оба матча.

Итак, за 27 лет своего царствования Ласкер сыграл шесть весьма интересных, но объективно ненужных с точки зрения борьбы за мировое первенство матчей, а вот от поединков с действительно опасными оппонентами уклонился. Было бы лучше, если бы до встречи с Капабланкой Ласкер сыграл всего три матча, а именно: в конце XIX столетия с очень сильным тогда Таррашем, около 1910 года с Рубинштейном, а главное — в любой момент между 1895 и 1905 гг. с Пильсбери.

Пожалуй, именно американский гроссмейстер был самым серьезным конкурентом Ласкера в первые десять лет его чемпионства. Этот исключительно одаренный молодой человек (увы, он навсегда остался молодым) был подлинным классиком шахматного искусства и в некоторых отношениях (в частности, в постановке дебюта) опережал свое время. Даже будучи тяжело и неизлечимо больным на протяжении почти всей своей карьеры, он достиг замечательных успехов, и, вероятно, был способен на большее, если бы не злая судьба. Счет его личных поединков с Ласкером равный: каждый выиграл по пять партий при четырех ничьих, причем в годы серьезного соперничества этих корифеев на стороне американца даже минимальный перевес, поскольку первую партию Ласкеру он проиграл еще в пору своего шахматного становления. Кстати, больше партий у Ласкера выиграли только Стейниц (8) и Капабланка (6), но они играли с Ласкером длинные матчи. Можно лишь сожалеть, что Пильсбери так и не попал в рамки формализованной борьбы за первенство мира.

Вероятно, и в этих несыгранных матчах, за исключением, может быть, матча с Пильсбери, Ласкер являлся бы бесспорным фаворитом, но для шахматной истории было бы лучше, если бы эти поединки состоялись. Трудно обвинять Ласкера: естественно и понятно, что он стремился использовать несовершенства системы к своей выгоде — философ, воспевавший борьбу, оставался великим игроком как за доской, так и в шахматной политике.

Уступив, наконец, в 1921 году титул Капабланке, Ласкер еще долго, почти до самой смерти, сохранял огромную практическую силу и не раз опережал в турнирах даже своего преемника на троне.

В последние годы жизни, спасаясь от нацизма, Ласкер жил какое-то время в Советском Союзе, а умер в Америке. Его заслуги огромны, величие не подлежит сомнению, но волею судьбы и политических обстоятельств ему не выпала спокойная обеспеченная старость. Показательно в этой связи, что незадолго до смерти Ласкер в своей последней философской работе «Община будущего» отказался от концепции беспощадной жизненной борьбы и описал общество без конкуренции.

Глава III ХОЗЕ РАУЛЬ КАПАБЛАНКА (1888 — 1942), чемпион мира 1921 — 1927 годов

Кубинский чемпион родился в семье богатого плантатора. В шахматы начал играть четырех лет от роду и проявил себя замечательным вундеркиндом; уже в 12 лет стал чемпионом своей страны. В 1904 году Капабланка приехал в США и провел два года в Колумбийском университете, где, согласно его собственным воспоминаниям, «он усиленно занимался спортом». Покинув университет, этот баловень судьбы начал посвящать много времени шахматам, а попутно поступил на дипломатическую службу, на которой и числился всю свою жизнь.

Сравнивая судьбы Ласкера и Капабланки, невольно задумываешься над наивностью мифа о «равных возможностях» в современном капиталистическом обществе. Рожденный в бедном гетто, Ласкер благодаря труду и исключительным способностям стал доктором философии и математики, но это не принесло ему серьезных дивидентов, поскольку всю жизнь он разрывался между наукой и шахматами, и ему приходилось неустанно трудиться для достижения успеха. Непоколебимое же положение в обществе совершенно беспечного Капабланки базировалось не столько на его талантах (хотя одарен он был сверх всякой меры!), сколько на присхождении. Нас, впрочем, интересует прежде всего шахматная карьера кубинца.