Боги осенью

- Тогда пусть одевается. - И повернулся всем телом к Лауре. - Я его забираю. Прямо сейчас.

Лаура отклянчила рыбью челюсть:

- Но… господин директор…

- Документы на опеку уже оформлены? - приятно улыбаясь, спросил отец Герувим. Тот, кого называли директором, посмотрел на него, как на пустое место. - Если еще документы не оформлены, то я обращаюсь к присутствующему здесь представителю власти.

Лейтенант полиции Якобс с огромным вниманием изучал свои розовые, как у младенца, холеные ногти.

- Закон не нарушен, - сдержанно сообщил он.

- Надеюсь, вы «брат наш во Христе»? - очень мягко, заглядывая ему в глаза, спросил отец Герувим.

- «Брат», - ответил лейтенант Якобс, любуясь безупречным мизинцем. - Все мы, в полиции, разумеется, «братья», но - закон не нарушен.

Нервный человек, который до этого, как от мигрени, сжимал виски, подал рубашку. Больше мешал ему - рукава не попадали. Человек морщился, злился и усиленно моргал натертыми, красноватыми веками. Вдруг процедил неразборчивым шепотком: - Доктор, у вас есть что-нибудь… от зубной боли? - У того растерянные зрачки прыгнули на отца Герувима. - Да не вертитесь, доктор, никто на нас не смотрит. - А вы что, из этих? - еле слышно прошелестел врач. - Так есть или нет? - Я не могу, обратитесь в клинику, - сказал врач. - А ну вас к черту с вашей чертовой клиникой! - Я всего лишь полицейский чиновник, - виновато сказал врач. - А ну вас к черту, полицейских чиновников, - отрывисто бросил нервный.

У него крупно, будто в истерике, дрожали руки.

- Сестра моя, - с упреком сказал Лауре отец Герувим. - Я напоминаю о вашем христианском долге…

- Простите, святой отец…

- Я обращаюсь, прежде всего, к вашему сердцу…

Лаура растерянно теребила клеенчатый вытершийся передник.

Тогда директор раздраженно ощерился и поднял брови.

- Ради бога! Оставьте своего ребенка при себе, - высокомерно сказал он. - Ради бога! Верните задаток.

Отец Герувим тут же впился в Лауру темными ищущими глазами.

- Ах, нет, я согласна, - торопливо сказала Лаура. - В конце концов, у меня есть свидетельство об усыновлении..

- Деньги, - горько заметил отец Герувим. - Всегда деньги. Проклятые сребреники.

Улыбка его пропала, будто ее и не было на лице. Он раскрыл плоский кожаный чемоданчик, наподобие медицинского, деловито собрал сброшенные на пол никелированные щипчики, тисочки, иглы. Уже в дверях, благословляя, поднял вялую руку:

- Слава Спасителю!

- Во веки веков!.. - быстро и испуганно отозвался врач. Только он один, никто более. Директор, дернув монолитной щекой, отвернулся. Лаура кусала губы - крупными, как у кобылы, зубами.

- Я вам еще нужен? - скучая, спросил лейтенант Якобс.

- Нет, благодарю, - коротко ответил директор.

Лейтенант с сожалением оторвался от созерцания безымянного пальца.

Легко вздохнул:

- Я бы советовал вам уезжать скорее. По-моему, он вас узнал.

- Да?

- Так мне кажется.

- Ах! - громко сказала Лаура.

Вышли на лестницу. Серый свет еле сочился сквозь узкую бойницу окна. Второе окно было заложено кирпичами. Карл наткнулся на помойное ведро и выругался, когда потекла жижа.

Мальчик искривил губы.

- На лифте не поедем, - как бы ничего не заметив, сказал директор. - Не будем рисковать. Они обожают взрывать лифты.

Он оглядывался.

- Пристегни его, - посоветовал Карл. - А то убежит. Звереныш какой-то.

- Не убежит, - директор тронул мальчика за плечо. - Ты будешь жить недалеко отсюда, за городом. Там хорошее место, у тебя будут друзья. - Мальчик, вывернувшись вбок и вниз, освободился от прикосновения. - Если не понравится, мы отвезем тебя обратно домой, - пообещал директор.

Он опять как бы ничего не заметил.

- Ты меня слышишь?

Мальчик не отвечал. Тер щеку. Лаура чмокнула его на прощание дряблыми, жалостными губами, и теперь кожа, смоченная слюной, немела от холода.

- Как тебя зовут?

- Герд.

Это было первое, что он произнес - скрипучим голосом старика.

- Конечно, звереныш, - сказал Карл. - А может быть, нам и нужны такие, звереныши. А вовсе не падшие ангелы. Чтобы у них были зубы, и были когти, и чтобы они ненавидели всех, нас в том числе… Кстати, ты обратил внимание на его голос, гормональное перерождение? М… м… м… - Он потерся подбородком о грудь, видимо, не сдержавшись. - Послушай, дай мне таблетку… летку, голова раскалывается. Что-то я сегодня плохо переношу слово Господне…

Директор протянул ему хрустящую упаковку.

- Тебе давно пора научиться жить без таблеток. Когда-нибудь прихватит по-настоящему здесь, в городе - кончишь на костре.

Карл неожиданно крутанул головой.

- Да не хочу я учиться! - с прорвавшейся злостью сказал он. - Ты что, не понимаешь этого? Не понимаешь? Пускай они нас боятся, а не мы их.

- Они и так нас боятся, - сказал директор. - Если бы они не боялись, все было бы гораздо проще.