Боги Падшие

Её узкая носовая часть, возглавляемая Дорией, более-менее сохраняя строй, свечой взмыла вверх, стоило только Оскалу прекратить огонь – Карась успел проинформировать о произошедшем Шороса и тот, пусть и с недоверием в голосе, принял план Змеева.

Ещё одна группа кораблей, преимущественно с боков и кормы конуса, отлетев в сторону замерла – управлявшие корабликами пилоты хоть и доверяли комеску, но страх перед Хавасами был велик, отчего они колебались, не зная, что делать.

А вот с центром, с сердцевиной построения, договориться явно не получилось. Торпедоносцы, которых Орил считал своей главной силой, были им задобрены сверх меры и экипажи этих машин, крупных, по сравнению с остальными представителями палубной фауны, были готовы исполнить свой долг до конца.

Беззвучно взревевшие движки выплеснули в темноту пространства длинные языки огня и Скорпиусы рванули к Триреме, спеша сблизиться для дистанции сброса спрятанной в их телах смерти.

– Дория! Прикрой! – выкрикнул Змеев и тут же, едва договорив, перешёл на внутренний канал: – Первый!

– Да, наварх, – тотчас откликнулся Благоволин: – Что?

– Противомоскитки! Группа комеска – дружественные, те, что в стороне – нейтралы, – принялся он отмечать цели на планшете, одновременно комментируя свои действия: – Топоры – вражеские. Огонь по готовности!

– Принято!

– Здесь Дория, – проявился на общей волне только что упомянутый комэск: – Начинаю перехват! Орёл! – Выкрикнул он боевой клич и тотчас полтора десятков голосов присоединились к нему, повторяя его слова, одновременно бросая свои машины вслед за командиром.

Не стоит думать, что на торпедоносцах были совсем уже новички – стоило только Пиллуму комеска направить свой нос вниз, как оттуда, с турелей шедших плотным строем машин, вырвались трассы очередей, немедленно принявшихся шарить по пустоте в поисках хрупких целей. Лавируя в этом лесу истребители отвечали короткими очередями, выбивая искры из тел своих тяжело бронированных собратьев. Порой, то один, то другой из них добивался успеха и тогда турель, оператора которого разрывала на части меткая очередь, смолкала, задрав к звёздам свои стволы.

Но цена была велика.

Стоило только яркой плети хоть краешком зацепить верткий силуэт, как тот тотчас взрывался, разбрасывая в стороны обломки, либо, если Фортуна была благосклонна к пилоту, откатывался в сторону оставляя за собой дымный хвост и разбрасывая искры замыканий.

Несли потери и верные Орилу бойцы. Из дюжины бортов, начавших свою отчаянную атаку на Трирему, к той линии, где, сбросив туши торпед, кораблики смогут отвернуть, дошло не более семи. Остальные – изрешечённые попаданиями, горящие и просто мёртвые, медленно вращались позади своих более удачливых товарищей, своими телами, словно вехами, отмечая проделанный путь.

– Здесь наварх, – притянул к себе микрофон Змеев: – Дория, уходи. Пускаю торпеды. Ты в друзьях, но мало ли что.

– Боги берегут обережного, – раздалась в ответ древняя пословица и оставшиеся в строю Пиллумы брызнули в стороны, спасаясь от шустрых, но порой крайне тупых, противомоскитных ракет.

Наблюдавший за происходящим Орил грязно ругался, когда на месте очередного торпедоносца распухал огненный шар или, когда потерявшая управление машина вываливалась из плотного строя. Бой ещё не был проигран – достаточно было всего двум торпедам достичь корпуса ненавистного корабля чтобы тот, получив значительные повреждения, свернул в сторону, прекращая свою атаку.

Всего два – и Трирема, так некстати возникшая здесь, отвалит в сторону пуская дым из своих бортов. Биремы он не боялся, оставшись в одиночестве она, скорее всего, не станет испытывать судьбу и покинет поле боя.

А что ей делать?

Своими орудиями, пусть и довольно опасными для всех остальных кораблей, она будет долго ковырять его борта, защищённые плитами из лучшей бессонской стали.

За это время он, и в этом Орил не сомневался, сможет уболтать колеблющихся, благо атака родного корабля всегда воспринималась пилотами как личное оскорбление, и те, спасая свой дом, пойдут в атаку. Ну а то, что Бирема, попавшая под фокус почти трёх десятков палубников, из которых чуть меньше половины составляли Скорпиусы долго не протянет, в этом бывший жрец не сомневался.

Что ж до Дории и присоединившихся к нему пилотов, то тут Орил дал волю своей фантазии. Отступников, если те решат вернуться, предпочтя родной корабль мучительной смерти в пустоте, ждали оковы и долгая, показательная казнь в Метрополии.

– И это славно, что на борту оказались еретики, – пробормотал он себе под нос, покачивая стволом, направленным в сторону вахтенных: – Слышите, вы! – Выкрикнул он и довольно оскалился, видя, как дёрнулись от его окрика замершие офицеры: – Отступников ждёт кара! Они, – договорить он не успел – глаза офицеров расширились и Орил, продолжая держать их под прицелом, скосил глаза на обзорный экран.

Со стороны было хорошо видно, как борт проклятой Триремы озарился пусками торпед и жрец, грубо выругался, непристойно поминая запретных богов.