Боги, пиво и дурак. Том 4

— Извините, но на вас сие не распространяется, — отозвался посыльный. — Милорд Даниил из Парящего Грифа приглашен его сиятельством без всяких сопровождающих дам. Прошу меня простить, — он повернулся ко мне и добавил. — Однако вы можете взять с собой некроманта, если пожелаете. Его сиятельство сказали, вы сразу поймете, о ком идет речь.

Стеф, казалось, онемела.

— Как вы нашли меня здесь? — спросил я посыльного.

— Находить людей — это, милорд, моя главная способность, которой я и стараюсь служить отечеству в меру своих скромных сил, — отозвался старик. — Его сиятельство просил вас не задерживаться. Королевский портальный будет ждать за городскими воротами завтра, на закате.

— Я приеду на место встречи вовремя, можете не сомневаться.

— Это прекрасно. Его сиятельство будет рад это слышать. Честь имею.

Он вежливо кивнул мне, и я ответил таким же почтительным кивком. Потом посыльный Диса водрузил обратно шляпу на свою седую голову и вышел прочь из дома.

— Что... Что это все значит?.. — растерянно проговорила Стефания, глядя на меня широко распахнутыми глазами. — Ты знаешь князя Диса? Откуда?..

— Доброй ночи, госпожа Загорская, — вместо ответа сказал я.

— Даня, постой!..

Что, уже сразу Даня? И не «пошел вон», а «постой»?

Не оборачиваясь, я вышел следом за посыльным, стукнув дверью.

На душе было гнусно.

Стыдится она меня, значит. Уронить себя боится. А как нарисовался посланец от Диса, так сразу даже ласковое имя вспомнила?

Морщась от поднявшегося вдруг холодного ветра, я забрал свою лошадь, уселся в седло и помчал прочь от центра. Лязг копыт гулко раздавался по притихшим улицам, в домах уютно горели окошки.

И кто-то за этими окнами, наверное, был сейчас счастлив. Кто-то ел свой ужин с семьей, кто-то ласкал любимых или играл с детьми.

А у меня был только ветер в волосах, неприятное воспоминание и по непонятной мне причине потерявшая уют комната в «Жареном Лосе».

Поэтому домой не хотелось.

Я заехал в первый попавшийся трактир, хорошенько там набрался, потом передвинулся в игорный дом и просадил пятьдесят золотых в кости.

Пьяный, уставший и злой я вернулся домой уже далеко за полночь.

С трудом совладав с уздечкой и седлом, я оставил лошадь в конюшне и, пошатываясь, отправился в таверну.

В харчевне было пусто и сумеречно.

Только на стойке горела ночная лампа, а за ближайшим ко входу столиком сидели Ника и Лилит.

Вдвоем.

Друг напротив друга.

Они одновременно обернулись на звук открывшейся двери. Лилит была бледна, Ника — с красным носом и заплаканными глазами.

— Данечка! — шмыгнула носом моя вредная кошка.

— Вернулся, — вздохнула Лилит.

— Уггу, — проговорил я, запнулся на пороге — и обе девчонки вдруг бросились ко мне.

Будто и не было долгих дней охлаждения, между нами.

Будто они целый день сидели здесь и ждали, когда я вернусь.

В груди как-то сразу потеплело.

— А я уж решил, что надоел вам, — кривовато усмехнувшись, проговорил я.

Ника ахнула.

— Данечка, как ты мог подумать!.. — и, зыркнув на Лилит, злобно прошипела: — А все ты, твоя идея!

— Какая такая... идея?

— Посмотреть, кого из нас ты позовешь первой, — потупившись, проговорила Ли. — Чтобы понять, в ком ты больше нуждаешься. А вторая освободила бы комнату...

Выдвинув стул, я тяжко плюхнулся за стол, где они только что сидели. Посмотрел на Нику. Господи, какая же она все-таки милая. Потом — на Ли.

Вот кому идеально подходил цвет спелой вишни на губах! В первый раз на моей памяти она выглядела смущенной. Или виноватой. Если бы рожки были ушками, они точно свесились бы сейчас в стороны.

И они обе сейчас смотрели на меня такими глазами, что я на пьяную голову как-то внезапно растрогался.

Все-таки в этом городе было одно окно, в котором свет горел для меня. Безродного, невезучего, пьяного и загулявшего до глухой ночи. И если бы даже вернулся еще позже — без сомнений, я застал бы их на том же самом месте, за столом, сидящими друг напротив друга в ожидании меня, Дани из Парящего Грифа.

А я, идиот, не спешил сюда ехать!

— Значит, хотели все решить за меня, — проговорил я, чувствуя, что совершенно неуместно улыбаюсь. — Вот ведь...

— Нам... нам просто было трудно делить тебя, — тихо проговорила Ника. Придвинувшись, она уткнулась своим крошечным носом мне в плечо.

Рука Лилит легла мне на колено.

— А зачем... меня делить? — проговорил я. С мороза от внезапного тепла я начал растекаться — физически меня развозило и от выпитого, а эмоционально — от резкого контраста блаженной расслабленности после такого отвратного вечера. — Как сказала одна мудрая женщина, на половинки делится только таблетки и жопа. А я как бы целый. По крайней мере, пока еще...

И умолк. Вот так бы и сидеть здесь, еще долго-долго...

Желтый свет лампы поплыл по харчевне, как туман.

Господи, что в этом игорном доме добавляют в настойку?

Я протянул руку, чтобы коснуться щеки Лилит — и с изумлением увидел, что она как будто бы тоже немного светится. И когда я провожу ею в воздухе, остается странный золотистый след.

— Дай-ка я на тебя посмотрю, — сказала вдруг Ли.

Я повернулся к ней.

— Что?..