Боги, пиво и дурак. Том 5

Мы поднялись по узкой лестнице наверх, прошли по стене и очутились в небольшом помещении внутри одной из четырех смотровых башен крепости.

Это была небольшая пропыленная комнатка, похожая на кабинет писаря. На длинных полках вдоль стен стояли большие книги и рядами лежали пожелтевшие от времени свитки со сломанными печатями. Два квадратных стола, сдвинутые вместе в середине комнаты, были окружены грубыми стульями.

— Присаживайтесь, — сказал комендант, доставая из закрытого шкафа графин и пару стаканов. — Выпьете со мной?

— С удовольствием.

Он плеснул на дно стаканов красно-коричневую жидкость из графина, и мы вздрогнули.

— Настойка? — удивился я неожиданно новому вкусу.

— Обычная северная рябиновка, — пояснил комендант. — Если что, официально запрещенная, поскольку считается еретическим напитком.

Хорошо, что я уже все выпил, а то бы подавился.

— Серьезно? Бывают еретические напитки?..

Комендант с усталым вздохом расположился напротив меня.

— Рад за вас, если вы еще хоть чему-то в этой жизни удивляетесь, — проговорил он. — Меня зовут Георг Ольшанский. А кто вы?

— Даниил. Даниил из «Парящего грифа».

Комендант многозначительно хмыкнул.

— Серьезно?..

— А что не так? — удивленно развел я руками.

Ольшанский вдруг улыбнулся. И улыбка сделала его жесткое лицо доброжелательным и светлым.

— Радуюсь, что, оказывается, мне тоже есть чему удивиться. Просто немного слышал о вас, и никогда бы не подумал, что… Впрочем, слухи и болтовня всегда были пустым делом. Я предлагаю вам перейти в смежную комнату — там мои личные апартаменты, и снять с себя грязную одежду. Пока ее почистят, можете воспользоваться моим умывальником и халатом — если пожелаете.

— Благодарю. И самым наглым образом принимаю ваше предложение, потому что в таком виде только детей пугать.

— Хорошо, — кивнул комендант. — Может, еще по одной? А потом уже умываться?

— Давайте, — согласился я.

Мы снова выпили.

— Своим людям я хвост на локоть намотаю, вы не сомневайтесь, — уверил меня Ольшанский. — Но вы уж не держите на них зла. На самом деле они неплохие парни, просто одному горе-вояке командирский плащ, видать, на голову давит — так услужить старается, что аж из шкуры вон лезет. Того и гляди, вовсе вылезет. Но я бы предпочел самостоятельно определить меру наказания.

Я тронул битую челюсть.

— Да я и не собирался никому жаловаться, если вы об этом.

— За это — отдельное человеческое спасибо, — опять улыбнулся Ольшанский. — Подите посмотрите, там довольно воды? Условия, конечно, здесь оставляют желать лучшего, живем скромно и по-солдатски, но тут уж ничего не поделаешь.

— Ерунда, — махнул я рукой. — Есть вода — и то счастье. Могу я вас попросить об одолжении? Моего соратника и осла ваши люди посадили в отдельную камеру.

— Да уж, соратники бывают разные, — понимающе кивнул Ольшанский.

Я рассмеялся.

— Нет, вы не поняли. Это не соратник-осел. Хотя в данном конкретном случае вы, может быть, в чем-то и правы. Но я имел в виду, что соратник вместе с моим ослом. Вдвоем. В тюремной камере.

Повисла пауза.

Комендант непонимающе моргнул. Потом еще раз.

— В смысле… Прямо вместе? В камере?..

— Да, прямо вместе.

Ольшанский тихо выругался.

— Совсем с ума сошли мои идиоты. Я распоряжусь, чтобы их отпустили и… по всей видимости, тоже привели в порядок.

Так благодаря подарку Альбы меньше чем через час я, Кир и присмиревший Буцефал покинули гостеприимную крепость, которая, как оказалось, носила название «храмовой».

Кир ворчал и чертыхался. Бубнил себе под нос, что только вчера он было решил, что я — нормальный мужик и со мной можно иметь дело. Однако же он ошибся, и я как был черезжопником, так им и остался.

Я не обращал на это внимания. Сверху меня пригревало солнце, изнутри — еретическое тепло северной рябиновки, которой меня щедро угостил Ольшанский. Так что я молча тащил за повод Буцефала и внимательно глазел по сторонам, пытаясь соотнести расположение улиц с той схемой, что мне показал комендант в своем кабинете.

А искал я площадь Великого Диониса, но пока что у меня как-то не складывалось: обилие мелких магазинчиков и торговых шатров, разбитых прямо посреди булыжной мостовой, скрадывало изначальный рисунок улиц, превращая перекрестки в площади и перегораживая переулки.

— Эй, и долго мы будем так идти? — не выдержал Кир.

— Сейчас впереди должна быть часовня всех святых, — пробормотал я, озираясь по сторонам.

— Ну и где она, по-твоему?

— Видимо, впереди, — развел я руками.

— Отцу надо было тебя Ваней назвать, — пробурчал Кир. — А матери выйти замуж за парня по фамилии «Сусанин»!

И, остановившись возле очередного шатра, без труда нашел глазами торговца среди снующего туда-сюда потока людей — он был в ярком расписном халате с цветочной гирляндой на шее. И обратился к нему:

— Любезный, а ты не подскажешь, как пройти к площади Великого Диониса?

Торговец расплылся в счастливой улыбке и поспешил к нам.

— Конечно! Конечно расскажу, и даже покажу! Здесь совсем недалеко! Давайте отойдем с дороги, на минуточку! — затараторил он, с поклонами предлагая нам войти в шатер.