Боги, пиво и дурак

При этом внутри у меня все гарцевало и пульсировало. Кошкодевочка сидит у меня на постели! Кошкодевочка! Даня, ну нахрена ж ты родился таким правильным? Правильным до тошноты и, сука, нимба над головой.

Святой, ага.

Главное, чтоб она опять руку мне на штаны не положила.

— Значит… я могу быть для тебя просто питомцем? — радостно блеснув глазами, воскликнула она и вдруг снова повисла у меня на шее. — Спасибо, спасибо, спасибо!.. — повторяла она голосом счастливого ребенка.

Я кашлянул.

Подумать только, это ж сколько незамутненной радости из-за того, что ей со мной спать не обязательно!

— А вот это, вообще-то, обидно было… — пробормотал я.

Ника вдруг отпрянула. На ее хорошеньком личике проступил совершенно искренний испуг.

— Я обидела хозяина?

— Это шутка была, — отмахнулся я, пытаясь соскочить с темы.

— Если я тебя обидела, накажи меня! — потребовала Ника.

Я расхохотался, прикрыв лицо рукой.

Наказать тебя?

Ох, милая, это хорошее начало для порнушки, но в нашей ситуации это как-то чересчур.

По крайней мере, по отношению ко мне.

А пока я истерично ржал, Ника растерянно хлопала ресницами и явно не понимала, что происходит.

— Да ну тебя! — сказал я наконец, поднялся от греха подальше с постели и принялся собирать свой банный комплект. — И с какого вообще перепугу тебе вдруг приспичило хозяина себе придумать?

Ника опустила голову.

— Если школу закроют, я потеряю работу. И защиту, — бесхитростно ответила она. — А если я потеряю защиту, меня повесят. Другое дело, если я буду собственностью человека. Тогда меня не смогут повесить без разрешения этого самого человека.

Я вздохнул.

— Вот оно что. Тогда понятно…

— Ты возьмешь меня?.. — тихо проговорила Ника.

— Что с тобой делать-то, — буркнул я. — Беру, раз такое дело.

— И ты меня защитишь? Ты не отдашь меня палачу?.. — подняла она на меня свои бездонные, мерцающие таинственным зеленым огнем глазищи.

— Не отдам, — уже всерьез пообещал я.

Она рывком поднялась с постели и опять стащила свое платьице с плеч.

На этот раз — до пояса.

— Эм-мм, — пробормотал я, непроизвольно уставившись на ее небольшую, но очень заманчивую грудь. — Слушай, мы же вроде по этому поводу уже все прояснили?..

— Контракт, — коротко сказала Ника, и, решительно схватив меня за руку, положила ладонь себе на грудь.

Ох, Даня! Бабу, бабу тебе надо…

— Скажи еще раз, — потребовала от меня кошкодевочка. — Ты берешь меня?..

Ее кожа заметно посветлела и наполнилась мягким светом, как если бы внутри вдруг зажглась лампочка.

— Я беру тебя, — проговорил я, с ужасом вдруг осознавая, что все это напоминает процедуру в загсе.

«Согласен ли ты…»

— Тогда отныне ты — мой хозяин!

Глаза Ники по-кошачьи вспыхнули потусторонним зеленым блеском. Моей ладони на мгновенье стало горячо. А когда я убрал руку, то увидел на светящейся груди девушки алый отпечаток моей пятерни.

— Контракт заключен! — торжественно проговорила Ника. — Спасибо-спасибо-спасибо!..

Она снова повисла на моей шее, но в этот раз я решительно отстранился от ее пылких объятий.

— Так, я пошел мыться, а ты давай к себе. Поняла? Все остальное, что бы там не было, — завтра. Я спать хочу, как собака…

Коснувшись на прощанье ее мягкого ушка, я ушел в баню.

Сегодня ее никто не топил, но лично для меня так было даже лучше. Хорошенько отмывшись в холодной воде, я, наконец, почувствовал себя спокойным и расслабленным. Весь мокрый и чистый я вернулся к себе в комнату, а когда зажег в темноте свечу, то обнаружил, что Ника так никуда и не ушла.

Она спала в моей постели, свернувшись клубочком в самой середине и счастливо улыбаясь. Из-под задравшейся до колен юбки игриво выглядывал темный пушистый хвост.

Будить такую красоту было жалко.

Я вздохнул. Потом аккуратно поправил Нике юбку, чтобы лишних мыслей в дурную голову не лезло, и осторожно вытащил из-под девушки одеяло, не особенно нужное в такую жару.

Так и улегся спать в собственной комнате на полу, возле собственной постели, устроившись на одеяле, как собака на коврике.

И все потому, что на моем месте уснула одна заполошная кошка.

Очуметь.

Но не тапком же в нее швырять, в самом деле.

Растянувшись на полу, я мгновенно уснул.

Утром я по привычке подхватился на свой тренировочный моцион ни свет, ни заря. Тихо, чтобы не разбудить своего, блин, питомца, я выбрался улицу.

Утро выдалось неожиданно прохладным. Я глядел на посветлевшее небо, выкрашенное на востоке в красный, курил папиросу и размышлял, не пора ли, в конце концов, бросать. Правда, поскольку теперь в школе из четверых курящих учеников остался только я один, весь запас курева, который закупщик привез неделю назад вместе с продуктами и прочими нужностями, теперь принадлежал мне.

И меня жаба душила просто взять и выбросить это все.

Может, когда последнюю докурю…

Позанимавшись переливанием из пустого в порожнее, я принялся за упражнения.