Боги пустынь и южных морей

Девушка ушла исполнять заказ, а он снова достал трубку: это была четвертая порция моа после обеда – как бы многовато. Гюи знал, что от частого курения у него побаливает голова и снятся дурные сны. Знал, но сейчас последствия курения его волновали меньше всего. Тем более головную боль иногда снимал бокал хорошего вина. Пока он набивал трубку, вспомнился первый поцелуй с Эрисой. Как часто он вспоминал стануэссу последние дни и особенно сегодня! Почему он тогда ее поцеловал? Ведь рядом был ее муж. Лураций вообще не имел привычки заигрывать с чужими женами: за глаза хватало женщин свободных и прекрасных куртизанок, которые сами прибегали к нему, правда все реже в последние годы. А тогда вот выбрал момент и обнял госпожу Диорич и, прижимая к стене, нашел ее сочные губы своими. И она ответила. Это казалось невозможным. Он ожидал, что она оттолкнет его, прошипит что-нибудь возмущенное. А она ответила, лизнув его язык и с таким желанием, что у него дух захватило. Потом он часто возвращался к этому безумному моменту, пытаясь понять, что тогда произошло между ними и почему он так поступил. Наверное, Лураций решился на это из-за ее глаз. Да, невероятно красивых, похожих на капельки южного моря, но дело не в красоте. Тогда он увидел в ее глазах просьбу, они вроде безмолвно говорили за томившуюся хозяйку: «Вытащите меня из этой пустоты! Как скучно с этими мужчинами, занятыми только собой!». Конечно, Дженсер дурак. Он не смог по достоинству оценить и удержать сокровище, которое дали ему боги. Он променял Эрису на удовлетворение собственных амбиций, мечтая доказать величие своих предков, вместо того чтобы самому попытаться стать великим с этой божественной женщиной.

Вот и появилась подавальщица: на подносе стояла тарелочка с шариками сыра, присыпанного базиликом и длинными листками тархуна, пузатый кувшин вина с выдавленным на нем гусем. Когда подавальщица удалилась, господин Гюи налил в стеклянный бокал фуансимского – славное вино играло золотистыми отблесками, отражая огонек светильника – налил и вспомнил о не раскуренной трубке. Сделав глоток вина, он щелкнул огнивом, и в этот момент услышал:

– Не угостите девушку вином? – за его столик ровно напротив присела рыжеволосая девица, скорее всего арленсийка с большими серыми глазами, подведенными темно-синей краской. Она была весьма приятна, даже красива, несмотря на полноту. Ведь не зря считается, что самые красивые женщины живут в Аленсии.

– Всегда рад. Тем более северянкам. Только нужен второй бокал, – сказал ростовщик, разглядывая внимательнее гостью и думая, что такое совпадение слишком странно. Уж не происки ли это покойного Кюрая (и покойного ли?!). Арленсийки нечасто встречаются на улицах Эстерата. Бывает, за день увидишь не больше пяти-семи, и то если ходить возле порта. А в Фальме и того реже. Но так вот запросто в виде шлюхи в таверне?! Кто-то из людей или боги играют с ним в непонятные игры? Ростовщик жестом подозвал подавальщицу и попросил бокал еще. А девушку спросил:

– Как ваше имя, прелестная северная госпожа?

– Клаврина, – ответила она полными красивыми губами, поцелуй которыми, несомненно, был приятен. Все это время ее глаза украдкой, но достаточно внимательно изучали собеседника, и похоже девушке нравилось его благородное лицо, добрый, глубокий взгляд и даже седина лишь украшавшая незнакомца.

– Наверняка вы арленсийка. Как занесло в эти края? – он наконец раскурил трубку, вызывая недоумение гостьи, явно никогда не видевшей людей, пускающих дым изо рта. – Это, называется курение трубки, – пояснил господин Гюи, пристукнув пальцем по нефритовому цилиндру. – Хотите попробовать?

– Нет, такое не хочу, – она отрицательно мотнула головой на предложение покурить и созналась: – Да, я из Арленсии. Из Герогиса. Отстала от корабля еще полгода назад и вот никак… Не отпускает ваш Аютан, – глаза ее стали столь грустными, что у Лурация отпали всякие подозрения, будто эту девушку к нему кто-то подослал. – Простите, – она наклонила голову и заплакала.

– Берите сыр, милая. Я сейчас закажу вам что-нибудь поесть, – ростовщик придвинул к ней тарелку.

– Я вижу, вы человек приличный. Извините, за такую наглость, что села за ваш столик. Мне приходится здесь подрабатывать и вести себя именно так, – она вытерла ладонью слезы и немного успокоилась. – Терпеть не могу всяких пьяных мерзавцев. А вы другой. Может, захотите пригласить меня в комнату после ужина?

– И на сколько вы себя цените, Клаврина? – Гюи неспешно, тонкой струйкой налил вино во второй бокал, который принесла девушка-аютанка. – Прошу, – он придвинул напиток гостье и поймал взгляд ее больших серых глаз – она тут же отвернулась к окну.

– Тридцать салемов вас устроит? – она нерешительно и тихо произнесла девушка и припала своими полными губами к стеклянному краешку, оставляя на нем мутный след. – Понимаете, мне очень нужны деньги. Может когда-нибудь я вырвусь отсюда.