Боги пустынь и южных морей

– Я не хочу никого обвинять раньше времени – это противно Валлахату, – произнес хозяин каравана, однако проницательность северянки тронули его. Она вполне могла быть права. Ведь сколько караванов сгинуло лишь потому, что брали в сопровождение непроверенных наемников. Было много случаев, когда лихие люди втирались в доверие, сопровождая неважные грузы, а потом, как их нанимали в богатый караван, то они исчезали вместе с этим караваном. И видели этих бесчестных наемников позже среди налетчиков, а грузы тех караванов на черных рынка. – Мы с Кемризом будем дежурить по очереди, сидя здесь в шатре, – продолжил он. – Пусть они думают, что мы спим. И тебе лучше остаться здесь. Но не думаю, что если они нечто замышляют против каравана, то пойдут на разбой здесь. Двоим им не по силам справиться со всеми нашими верблюдами, которые мало слушаются чужаков. Им более выгодно сопровождать нас до Хаш-Туума. Оттуда близко до Эстерата и до Даджрах, кроме того, за Даджрах в нубейских развалинах нет-нет обитают налетчики. Да простит мне Валлахат грешные мысли!

– Я тоже могу дежурить с вами, – сказала стануэсса. – Каждому выпадет больше времени на сон.

– Нет, – аютанец это сразу отверг. – Ты – женщина. Оставь мужской долг мужчинам. Может, привлеку еще старшего погонщика. Но все его люди и он сам безоружны и мало что стоят против опытных наемников. Особенно меня беспокоит науриец. Видно по всему, он очень силен.

После полуночи арленсийку разбудил господин Харфиз. Он лишь прикоснулся к руке – арленсийка проснулась вмиг, вопросительно глядя на него и держа напряженные пальцы на костяной рукояти ножа.

– Все хорошо, – с тусклой улыбкой сказал аютанец. – Ты часто говорила какое-то слово и вертелась. Но я не поэтому. Пора убирать шатер – собираемся в путь.

– Какое слово? – Эриса тоже улыбнулась ему. И тоже слабо, едва краешками губ.

– Говорила: «Лураций». Наверно, чье-то имя, – Нурам принялся сворачивать подстилки, его помощники хлопотали снаружи, переговариваясь, отвязывая растяжки.

– Да. Имя моего будущего мужа – человека, которого я очень люблю, – призналась госпожа Диорич и проскользнула мимо караванщика к выходу.

За пологом шатра лежала глубокая ночь. Стоянку освещали два факела и догорающий костер. А над головой в темном, едва отсвечивающем синевой небе, яркими россыпями сверкали звезды. Обе луны: Андра и Мельда сходились к Великому дому, а значит скоро случится двоелуние – маленький этап в бесконечном пути этого мира через вечность.

В полутьме Эриса не сразу нашла своего верблюда и, проходя мимо ряда тюков, столкнулась с наемником-наурицем. Его голый торс был почти незаметен, так как он стоял в тени скалы, и свет лун не падал на него. Стануэсса сначала заметила лишь глаза, искорками отразившие свет дальнего факела.

– Дам тебе тридцать салемов, – сказал темнокожий, хватая ее за руку. – В Хаш-Туум будешь спать со мной?

– Нет! – госпожа Диорич попыталась вырваться, но его горячая, мозолистая ладонь держала крепко.

– Хочешь пятьдесят? – он, играючи, притянул северянку к себе и обхватил второй рукой, сжимая ее ягодицы. – Сколько тебе платит Харфиз?

– Ни за какие деньги! – змеей прошипела арленсийка. Она понимала, что их сейчас вряд ли кто видит. Была даже мысль закричать или тайком выхватить нож и несильно ткнуть острием его руку для того, чтобы он ослабил хватку. Однако поднимать шум она не рискнула: это могло перерасти в серьезную стычку, которой опасался хозяин каравана.

– Не набивай цену. Ты же шлюха, – науриец попытался поцеловать ее, но северянка вертела головой и упиралась. Тогда он сдавил ее сильнее и сунул свободную руку между пол ее халата, добравшись до голого живота, ткнув пальцем в ее впалый пупок и потом ниже, ниже… Наконец до ее вожделенной складочки.

– Пусти, шетов выродок! – произнесла Эриса, едва сдерживаясь чтобы не закричать.

Арленсийка стиснула бедрами его руку, но нагловатые пальцы уже добрались туда, куда стремился наемник и он удовлетворенно хмыкнул, чувствуя, как там становится влажно: значит он нее ошибся и этой белой шлюхе нравилось, что с ней происходило и в скором времени произойдет.

– Выбирай: за тридцать на ночлеге или сейчас бесплатно! – он усмехнулся, с диким вожделением глядя на северянку сверху вниз. – Сама это хочешь, белая овечка. Не удовлетворил за ночь старичок?

Эриса стиснула зубы, чтобы не застонать. Его пальцы ласкали ее щелочку, потирали тут же набухшую вишенку. И напряженный член, такой крупный и твердый вот-вот был готов вырваться наружу из одежды мучителя.

– Хочешь, отойдем за пальмы? – он впился в ее губы своими, огромными.

– Да, – ответила стануэсса, подумав, что по пути она попытается вырваться и отбежать к господину Харфизу – он, наверное, уже обеспокоен ее исчезновением. А если не получится вырваться? Уступить ему, как это случилось с негодяем-Кугору? Уже несколько дней ее тело не знало ласки мужчины и вело себя невыносимо предательски – пальцы наурийца были мокры, очень мокры. Так нестерпимо ныло внизу живота.