Боги слепнут

Помпоний побывал у Юлии Кумской. Ему нравился её дом – не шикарный, но обставленный с необыкновенным вкусом, где каждая вещь подбиралась, как кусочек смальты для мозаики, ложилась в своё гнездо, и создавалась картина. Ничего особенного, ничего слишком уж дорогого, кричащего. Бюст на подставке, шёлк песочного оттенка, зеленоватый ковёр на полу, занавеси плотные, двухцветные. Кофейная чашечка с золотым ободком. Придя в этот мир, не хотелось уходить, особенно когда за окном проливной дождь. Здесь от каждой вещи исходило тепло. Будто не кошка лежала на вышитой подушке, а гений. А может, в самом деле это гений? У любого человека есть какой-нибудь талант. У некоторых – создавать такие дома.

– А может, Бенит и не так плох? – проговорила Юлия задумчиво, откладывая письмо. – Я рада, сиятельный, что ты так озабочен судьбою Рима. Но, кто знает, может, Бенит – новый Юлий Цезарь?

– У нас уже был император, мнящий себя Юлием Цезарем. – Помпоний всегда недолюбливал Руфина и этого не скрывал. – И сколько людей стали несчастными!

– Правителя не должны интересовать отдельные судьбы. Ему надо думать о процветании государства в целом. А кто там гибнет и как – не все ли равно.

Помпонию показалось, что он ослышался. Прежде Юлия никогда так не говорила. Они смотрели друг другу в глаза. Юлия улыбалась чуточку растерянно. Она явно пожалела о внезапной своей откровенности.

– Бенит вчера говорил то же самое, – не без сарказма заметил сенатор. – Не его ли слова ты повторяешь?

– Да, прежде я не принимала Бенита всерьёз. Но я переменила своё мнение. И в лучшую сторону. А впрочем, обо всем этом не стоит думать. Я играю. И этим живу.

И не подписала письмо.

Норма Галликан возилась со своим малышом в таблине клиники. Малыш сидел на детском стульчике и весело гукал, раскидывая по полу таблицы с данными о пересадках костного мозга. Норма в чёрной тунике, в чёрных брюках в обтяжку, коротко остриженная и неимоверно похудевшая, выглядела то ли девочкой, то ли старушкой – не поймёшь.

– Бенит? Мерзавец! – вынесла Норма Галликан приговор и тут же подмахнула письмо. – Триона так и не нашли? – спросила она зачем-то у Помпония. – Мне удалась последняя пересадка. Не хочешь взглянуть на счастливчика? Не хочешь – как хочешь! Тогда иди отсюда и не мешай. У меня уйма дел. Не до твоих мелочей.

От Нормы Помпоний отправился к Луцию Галлу, но того не оказалось дома. Так сказал слуга, на мгновение приоткрывший дверь и тут же её захлопнувший. Было уже поздно. Сенатор поехал домой. Машина затормозила у дверей. И тогда от колонны портика отделился человек, закутанный в блестящий плащ, и подбежал к машине.

– Мне надо с тобой поговорить, сиятельный, – заявил незнакомец, клацая зубами. Он промок насквозь.

– Кто ты?

– Понтий. Я – человек. И я одновременно – исполнитель желаний. То есть я исполнял желания. А теперь меня отправили строить этот дурацкого Геркулеса. А я не для этого подался в исполнители.

Помпоний распахнул дверцу, и Понтий плюхнулся на сиденье. В машине было тепло. Понтий блаженно вздохнул. Струи дождя били по стёклам. Хорошо сидеть в машине и ехать, и ехать неведомо куда. И в конце пути откроется удивительный край, где зелень, и солнце, и храмы. «Элизии, что ли?» – сам себя одёрнул Понтий.

– Знаешь, что за существа служат у Бенита исполнителями желаний? Нет?

Почти все бывшие гении.

– В этом ещё нет ничего криминального.

– А если я скажу, что это они разгромили редакцию «Либерального вестника»?

И именно они сожгли базилику.

– У тебя есть доказательства?

– Я видел это сам.

– Мне нужны доказательства, – сухо сказал Помпоний Секунд. Парень ему не нравился. Похож на мелкого доносчика. Из тех, что шакалами вились вокруг крупной дичи во времена Тиберия или Нерона и доносили, чтобы захапать долю наследства несчастной жертвы. Чего добивается этот тип? Денег? Славы? Мести?

– У меня есть фото, – Понтий протянул сенатору конверт. – Только с условием: ты возьмёшь меня к себе на службу.

Ага, вот и награда. Не доля имущества, но тоже кое-что существенное.

– Кем хочешь работать?

– Кем угодно. Но чтобы денег побольше.

– Хочешь быть моим клиентом? Парень отшатнулся.

– Ну нет! Клиентом – это уж дудки. Клиентом – ни за что! Ищи другого дурака.

– Секретарём будешь работать?

– Это пожалуйста.

– Дашь показания в суде?

– Дам, – отвечал Понтий почти без запинки. – Не хочу никому прислуживать.

Ни гениям, ни людям. – Запечатанный конверт лёг на колени сенатору. – Когда Бенита скинут, вели убрать эту дурацкую статую с берега Тибра.

– Ступни Элия, что ли? – спросил сенатор.

– Именно, – сквозь зубы процедил Понтий. Дело сделано, надо выходить под дождь. Понтий поёжился.

– Будь осторожен, – зачем-то напутствовал его сенатор.

– И ты тоже, сиятельный. Спечёшься – и мне конец.

Глава 19 Апрельские игры 1976 года (продолжение)