Боги среди людей

Австралийцев считали взбалмошными, но Кит выглядел уравновешенным, а во взгляде голубых глаз сквозила задумчивость. Ему было двадцать; вырос он на овечьей ферме, где бо́льшую часть своей сознательной жизни видел перед собой, по предположениям Тедди, далекий горизонт под жестоким солнцем, совсем не таким, какое освещало мягкие зеленые поля из детства Тедди. Наверное, размышлял он, это накладывает отпечаток на твое восприятие жизни.

Мне охота, говорил Кит, чуток посмотреть мир, «хотя бы Третий рейх в огне».

Как истинные джентльмены, они пожали друг другу руки, и Кит сказал: «Ну что, командир, давайте отсюда двигать, зачем нам топтаться среди невостребованных». Впервые на памяти Тедди кто-то из членов его экипажа (его экипажа!) обратился к нему «командир». И он почувствовал, что наконец-то нашел свое место.

Они вместе осмотрели ангар, и Кит сказал:

— Видите, вот там парень у стены стоит, смеется? Он радист. Мы с ним вчера выпивали — нормальный чувак.

— Ясно, — ответил Тедди.

Его вполне устроила такая рекомендация.

«Говорун» — звали его Джордж Карр — оказался девятнадцатилетним парнем из Бернли. Тедди уже видел, как Джордж Карр предложил кому-то починить велосипед, с пылом разобрал его на части, собрал заново и вручил владельцу со словами: «Держи, теперь не подкачает, вот увидишь». Люблю покопаться в механике, добавил он; а это тоже немаловажное качество для бортрадиста.

Джордж, в свою очередь, порекомендовал стрелка, опять же из тех, с кем выпивал в столовке для летного состава. Звали его Вик Беннет, родом с Кэнви-Айленда, улыбался во все тридцать два зуба (таких скверных зубов Тедди не видел никогда в жизни) и после первого же знакомства привел с собой «дружбана», с которым «в шалопаевке» учился. «Шарит в своем деле — будьте-нате, — отрекомендовал он новичка. — Реакция — как у крысы. Да и физиономия под стать. Чисто — рыжая крыса». Это и был их болтливый молодой шотландец, «Кеннет Нильсон, но все меня зовут Кенни».

А штурмана как не было, так и нет, подумал Тедди, удивляясь, насколько быстро процесс отбора вышел из-под его контроля. Получалась какая-то игра в чепуху, а может, в жмурки.

Да и как распознать хорошего штурмана, размышлял он, обводя глазами зал. Чтобы хладнокровный был, но ведь это общее требование ко всем, правда? Чтобы умел сосредоточиться, думать только о деле. Ни на что не отвлекаться. Откуда-то сзади до него донесся размеренный, невозмутимый канадский говорок. Обернувшись, Тедди выхватил взглядом говорящего, заметил у него в руке свидетельство штурмана и назвался:

— Тед Тодд. Я пилот, ищу хорошего штурмана.

— Хороший штурман прямо перед вами, — пожал плечами канадец. — Во всяком случае, неплохой.

Звали его Дональд Маклинток. Естественно, «Мак». Тедди с теплотой относился к канадцам: за время пребывания в их стране он понял, что они надежны, а к тому же не подвержены неврозам и не обременены излишней впечатлительностью — для штурмана самое то. Вдобавок сам канадский говор вызывал у него теплые воспоминания о широких, открытых небесах, где он впервые сел за штурвал «тайгер-мота» и «флит-финча» над лоскутным одеялом Онтарио. По сравнению с «энсонами» и «гарвардами», право на управление которыми давал ему диплом, это были хрупкие игрушки, не говоря уже о массивных «веллингтонах», на которых они собирались проходить практику в «шалопаевке». «Автобусники» — с насмешкой говорили пилоты истребителей о пилотах бомбардировщиков, но Тедди всегда считал, войну выигрывают «автобусы».

— Прошу на борт, штурман, — сказал Тедди.

Опять общие джентльменские рукопожатия. Пестрая компания, думал про себя Тедди. Ну и хорошо.

— Остается заполучить антипода на место бортинженера, — сказал в унисон его мыслям Кит, — и будет у нас, чтоб я сдох, настоящая Лига наций.

«Антипода» они не нашли, но заполучили Нормана Беста, уроженца Дерби, довольно стеснительного выпускника дорогой частной школы, знатока иностранных языков и убежденного христианина, — правда, встретили они его уже в центре переподготовки, а пока всё. Как бы то ни было, они уже стали экипажем. И этим все сказано. Отныне они вместе выпивали, вместе питались, вместе летали, и жизнь каждого зависела от любого другого.

Став экипажем, они в первый же вечер устроили традиционную в таких случаях гулянку. Дух равноправия гласил, что заказывать пиво на всех должен каждый по очереди, а потому, оприходовав по шесть пинт на брата, они упились в дрова и, когда шатающейся походкой брели в казарму, клялись друг другу в вечной дружбе. Впервые в жизни Тедди так надрался; лежа на своей койке и рассматривая плывущие вокруг него стены казармы, он размышлял, что никогда прежде не испытывал такого душевного подъема. Во всяком случае, с очень давних пор: наверное, с детства. Душа требовала приключений.