Боги – суть предки наши

У западных славян было в обычае при начале весны, прогоняя Морену (Смерть, Зиму), носить дедка и петь в честь его обрядовые песни; о нем рассказывали, что дедко всю зиму сидит в заключении в хлебных амбарах и поедает сделанные запасы, т. е. в зимний период времени он лишается своей производительной силы, успокаивается от своих обычных трудов и питает род людской старым хлебом[362]. С наступлением весны он выходит из заключения и начинает засевать землю и растить хлеба.

У болгар[363] существует поверье, что Дедо-Господь ходил некогда по земле в образе старца и поучал людей пахать и возделывать поля. Украинские поговорки: «пищить, як дидько в градовий хмари», «жене, як дидько витри»[364] – свидетельствуют о связи дедка с тучами и ветрами. Домовой, как представитель того же небесного пламени, низведенного на домашний очаг, известен на Руси под именем деда.

Под влиянием тех демонических свойств, какие издревле приписывались облаченному в мрачные тучи громовнику и домовому, и отчасти, может быть, под влиянием христианства слово дедко стало употребляться в значении черта; у Памвы Берынды стоит при этом слове такое объяснение: «сице бо нецыи обыкоша диавола именовати»[365], что подтверждается и народными поговорками и клятвами: «ходить, як дидько по пеклу» (вар. «шибаецця, як черт пекли»), «скаче, верещить, як дидько», «а сто дидькив у твои бебехи та печинки[366].

Нашему выражению: «Дид-Ладо» равносильно литовское didis Lado; didis, или didelis, значит великий, старейший[367]. Нестор дает Перуну первое место при исчислении языческих богов, без сомнения, потому, что с ним нераздельно было понятие о главном и старейшем божестве. Облачное небо, творящее громы и молнии, у всех индоевропейских народов носило название отца: pitâ Dyâus (Divas-pati было прозванием Индры), πατήρ Zεύζ, Jupiter; у славян великий старый бог, прабог[368]; у германцев Один (Вуотан)=Allvater – отец богов и людей, Aldafadhir – отец людей; Aldagautr – der Menschen Urvater, Ahnherr, Erzeuger, Top = der alte Gott или Vater; у финнов Ukko Jumala: Jumala – небо, Ukko – дед, старик, домовладыка[369], и вместе с тем собственное имя бога-громовника. Заслыша громовые удары, финны говорят: «Ukko pauha» (буквально: дед гремит), подобно тому, как шведы выражаются о громе: «Добрый старик или добрый отец едет!»[370]

Мифические представления о первозданных людях – дубе и ясене, о родстве души человеческой с стихийными существами, о лесных духах и девах, жизнь которых неразрывно связана с известными растениями, – повели к созданию разнообразных сказаний, повествующих о превращении человека и переходе души его в дерево или цветок. Вера в возможность подобных метаморфоз, наследованная от глубочайшей старины, была скреплена тем воззрением, какое имел древний человек на самого себя. Рождение дитяти и его медленное, постепенное возрастание сравнивал он с прозябанием дерева; отдельные части тела представлялись ему подобием тех отростков и ветвей, какие дает из себя древесный ствол. Такое воззрение засвидетельствовано историей языка. Семя служит общим названием и для зерна, из которого вырастает всякий злак и всякое дерево, и для оплодотворяющего начала в животных и человеке. Беременность уподобляется всходу посеянного зерна; так, в народной былине говорит жена богатырю Дунаю:

У меня с тобой есть во чреве чадо посеяно,
Принесу тобе я сына любимого…
Дай мне младенца поотродити,
Свои хоть семена на свет спустить.