Боги вне подозрений

– Ах, – ненатурально вздохнул Шерши, – как же мне объяснить Нарре, что вы не желаете помочь нам выполнить ее просьбу и она должна найти вашего неуловимого вора, чтобы вы смогли вернуть себе реликвию, полученную вами от другого божества? И, может быть, тогда вы согласитесь назвать нам имя, столь необходимое нам для выполнения ее страстного желания?

Повисла нехорошая пауза. Шаи испытал иное, но не менее страстное желание – убраться отсюда подальше. Или хотя бы накинуть на плечи что-нибудь теплое, ибо ощутимо похолодало. Гархаэт уныло подумал, что любимой секиры с собой нет, а что можно сделать этим недоразумением, которое они зовут мечом? Ковырялка, одно слово.

Напряжение росло. Фелл отчетливо это видел. В старшие протекторы, а до этого в их адъютанты, брали только тех, кто мог быть и воином соответствующего уровня, и духовником. И сейчас он с пугающей ясностью наблюдал, как туманообразная энергия вокруг алтаря и обоих представителей Дома темнеет, наливаясь грозово-серым, и хищно клубится рядом. «Неужели Шерши этого не замечает?! Неужели не понимает, с кем он так разговаривает?! Нет, не может этого быть!» Но кастет все же приятно оттягивал карман. Эка жалость, что при подобных переговорах принято держать руки на виду. Нельзя позволить кому-либо увидеть его опасения. Иначе это подпортит Ро всю игру, если он все же играет. Но как же хорошо, что он, Шаи, отлично владеет обеими руками, выхватить длинный кинжал не составит труда.

Лигард и глава Дома почти незаметно поменяли позы. Для умных людей это о многом говорило. Готовность ударить. Шерши же стоял как ни в чем не бывало, даже энергия вокруг него казалась мягким успокаивающим маревом, будто смотришь вдаль на жаре. Духовник просто стоял и смотрел. Разве что его веер оставался в неподвижности, что не так уж часто случалось. И все же… слишком спокойно…

«На что он рассчитывает? Если они…» – И в этот момент Фелл понял, что ничего никто Шерши не сделает.

– Что вы хотите? – хрипловато, явно не привыкнув говорить подобное, произнес глава Дома.

Шаи подумал, что Ро должен улыбнуться, но тот только нахмурился.

– Будете должны, – с минутной паузой произнес он. И подняв свободную от веера руку, покрутил ладонью, и мгновенно энергия, танцующая вокруг его собеседников, потекла к нему. Будто и не была чужой. Приласкалась, как кошка, и грозной силой встала за его спиной. – А теперь прошу вас отойти в сторону. Желательно вот к тому окну. – Оное находилось почти в конце зала. Дальше отправить хозяев было бы откровенным издевательством. Очевидно, духовник решил, что на сегодня хватит. – Хотя нет, – внезапно произнес он. – Я думаю, будет разумным, если вы будете участвовать в процессе. Возможно… хм… да, вполне, вы сможете получить ответ даже не из моих уст.

Поверить в то единственное объяснение, которое можно было дать этой фразе, никто не мог. Но Ро не предоставил никому возможности уточнить, что он имел в виду.

– Встаньте с двух сторон алтаря, в трех, – он еще немного подумал, просчитывая что-то, – трех с половиной шагах от него. – Повернулся, из-за чего заколыхались длинные полы одежды, сделав его немного похожим на детскую вращающуюся игрушку. – Вы, – это уже обращение к протекторам, – сами знаете, что делать.

Те кивнули и воззрились на духовника еще внимательней – им нужно было стоять на определенном расстоянии относительно его.

Потом Шерши сделал шаг в центр помещения, обвел его суровым взглядом, будто призывал к порядку, поднял руки и встряхнул ими, словно сбрызгивая невидимую воду. И так же, как могла слететь она, все капризность и вредность пропали с лица Ро. Перед ними стоял он настоящий. Вернее, тот он, каким редко представал перед другими.

Следующие несколько мгновений Шерши стоял совершенно неподвижно. Даже глаза не двигались. Зрачок остановился на одной точке. И ничего не происходило.

Одно мгновение. Второе. Третье. Чет-вер-тое… оно еще не успело закончиться, как что-то начало меняться. Это чувство невозможно было объяснить конкретными фактами, но ощущение давило все сильнее и сильнее. Что-то новое просачивалось сквозь стены храма. Оно сгущалось под потолком, у пола, жалось к стенам. Воздух в помещении вдруг стал колебаться настолько, что предметы зрительно меняли форму. И тишины больше не было, звуки наполнили храм. При этом ни одного из них нельзя было услышать ушами. Начала кружиться голова, мысли уходили, и в душу, так же как в этот зал, проникало какое-то потрясающее ее чувство.