Боги войны

Точно так, когда он в первый раз увидел царский городок на слиянии двух родных всем казакам рек…

2

В Ногайской Орде вновь гостил посол Иван Хлопов. Миссия на этот раз у него была чрезвычайной важности! Не только дары он привёз ногайскому князю, но и настоятельную просьбу встать на сторону Москвы в войне с Крымом. И в прошлом 1586-м, и в нынешнем 1587 году отдельные ногайские мурзы совершали набеги на Московское царство. И, конечно, набеги эти совершались с ведома князя Уруса: он был рад любой победе ногайцев и поражению московских воевод. Ногайцы даже атаковали крепость Самару, но были отбиты. Они то и дело переправлялись за Волгу, на территории, когда-то, ещё при разделе Золотой Орды, принадлежавшие ногайцам или казанцам, жгли русские деревни и городки и тащили за собой полон. И ещё пуще они мстили за свою катастрофу на Кош-Яике. Как же было отрадно после былого позора напасть на русские поселения и учинить в них расправу! Хлеборобы – не казаки!

Но как долго можно строить добрую мину при плохой игре? Рано или поздно придётся поговорить начистоту, тем более, когда такие события разворачивались на Волге и на Каспии! Судьбоносные! Это знали обе стороны – и русская, и ногайская.

– Царь желает, чтобы ты, князь Урус, принес ему присягу верности, как своему старшему брату, – сказал посол Иван Хлопов, – и вскорости отправил войско на подмогу хану Мураду, князю Астрахани, которого ты и хорошо знаешь и почитаешь за своего младшего брата.

– Мурада я почитаю за своего младшего брата, – кивнул Урус. – Но как же мне почитать за старшего брата русского царя, когда он меня на растерзание волкам отдал? Когда он позволил, чтобы волки эти жгли и разоряли дом мой, а людей моих побивали и резали, как скотов последних? Ответь на этот вопрос, Иван Хлопов…

А вопрос был очень болезненный! Когда в Москве узнали про разгром князя Уруса на Кош-Яике, боярин Борис Годунов весь день ходил с улыбкой от уха до уха.

– Показали степным говнюкам, – повторял он. – Молодцы казаки! – он смеялся и сжимал боярские кулаки в сиявших перстнях. – Постояли и за себя, и за нас весёлые разбойнички…

А теперь всё менялось – и на глазах!

– Что же ты хочешь, князь Урус? – спросил русский посол.

– Я хочу, чтобы с тобой в Москву мой брат поехал и царю слово моё передал. И от этого слова будет зависеть, кто мне отныне будет твой царь – старший брат и друг, защитник мой или враг лютый. Вот что я хочу. От этого посольства будет всё зависеть: на чьей стороне Большие Ногаи встанут – на сторону Руси или Крыма.

Ивану Хлопову оставалось только кивнуть:

– Воля твоя, князь, собирай сына в дорогу: вместе нам в Москву плыть…

Освободилась Волга от казаков! Не смотрели более ногайцы с затаённым ужасом на малые реки, впадающие в реку великую: а вдруг вылетят струги? Вдруг посекут их, степняков, без жалости? Ушли казаки на Дон и Яик. Царской становилась Волга год от года…

Через пару недель вместе с Иваном Хлоповым в Москву прибыл брат князя Уруса – Яраслан-мурза. Его Иван Хлопов и привёл к Борису Годунову.

– Пресветлый боярин, – поклонился Хлопов, уже знавший, каким чёрным вестником он стал, – мурза Яраслан сам хочет передать тебе слова брата своего князя Уруса. От решения престола будет зависеть, останутся с нами Большие Ногаи или врагами нашими станут. Только разреши мне удалиться, пресветлый боярин…

– Ступай, Ваня, – кивнул Борис Годунов. И когда посол откланялся, обратился к ногайцу: – Ну, Яраслан-мурза, слушаю тебя…

– Князь Урус, волей Всевышнего владыка Больших Ногаев, велел передать так: изловите казацких атаманов Матвея Мещеряка да Богдана Барбошу и прочих воровских атаманов и накажите их за то, что они не раз владения младшего брата русского царя – князя Уруса – лютым ограблениям подвергали, людей его побивали жестоко и в полон брали, за разграбленную столицу Ногаев – Сарайчик – накажите, – глаза Яраслан-мурзы превратились в тонкие щёлочки. – И не как-нибудь – смертной казнью накажите! И осудите вначале как разбойников! Как подлых грязных воров осудите! Так сказал князь Урус! Чтобы другим разбойным атаманам неповадно было ногайцев трогать. Вот тогда князь Урус и поверит Москве. Тогда он и присягнёт русскому царю как своему старшему брату и даст ему воинов для похода на Крым. Но это условие, пресветлый боярин, безоговорочное!

– И как я тебе достану этих атаманов? У меня волшебного слова такого нет…

– А ты найди, боярин! – процедил Яраслан-мурза.

– Экий ты прыткий! Да я не такой!

– А ты стань таким! Вымани их! Царским словом вымани!

– Да не слушают они царя, мурза! Они сами себе цари!

– Вы нынче людишек собираете супротив Крыма, в Самаре да Астрахани, так? Вот, пожалуй, и предлог будет позвать ваших казачков.

– Иуду из меня сделать хочешь, Яраслан-мурза?

– Друга в тебе ищу, боярин! – хитро и зло усмехнулся ногаец. – Каким ты обязался нам быть! Я тебе условие князя моего, господина и брата, назвал. Без него князь Урус станет врагом всей Руси – и вовеки вечные!