Боги войны. «Артиллеристы, Сталин дал приказ!»

В последние годы немцы усилили крепостную оборону постройкой пулеметных дотов между фортами, а кроме того, соединили их громадным противотанковым рвом, который пересекал весь 5-километровый участок прорыва 43-й армии и тянулся за его пределы, опоясывая Кёнигсберг.

Белобородов писал: «Вместе с генералом Щегловым мы побывали на артиллерийских наблюдательных пунктах, убедились, что разрушить все форты сразу будет трудно. И дело тут не только в мощном боевом покрытии этих сооружений.

С наблюдательного пункта подполковника Мальцева форт № 5 – приземистый холм, поросший лесом, – просматривался хорошо, он находился вблизи переднего края, в 600–700 метрах от нас. Значит, и корректировка огня по форту облегчена.

Мы перешли на наблюдательный пункт капитана Чубукова. Отсюда форт № 5-а, расположенный в глубине обороны противника, был виден уже хуже, а дальний форт № 6 вообще терялся в дымке, за садами и парками западного пригорода.

– Сначала разрушим форты номер пять и пять «а», – сказал Щеглов. – За форт номер шесть примемся, когда прорвем фронт и подойдем к Иудиттену. Иначе – пустая трата снарядов.

Но кроме этих фортов были в нашей полосе и другие – в самом городе, близ центральной его части. Старинной постройки, меньшие по объему, они прикрывали с севера военный центр Кёнигсберга – Августовские казармы, управление военного округа и комендатуру крепости. Пока что эти укрепления находились слишком далеко от наших наблюдательных пунктов, и визуальная корректировка стрельбы по ним также исключалась.

Штурм крепости был назначен на 5 апреля, а с 1 апреля начиналась четырехдневная артподготовка. Главную роль в ней играли орудия большой и особой мощности. За этот срок им предстояло разрушить форты, доты и прочие долговременные сооружения.

Однако длительный обложной дождь, хлынувший под утро 1 апреля, вынудил командование перенести начало артподготовки на целые сутки. Соответственно перенесен был и день пехотной атаки – на 6 апреля.

Весь день 2 апреля гаубицы, пушки-гаубицы и тяжелые минометы вели огневую разведку целей. Прежде чем начать разрушение фортов, дотов, железобетонных убежищ, надо было снять с них многометровое прикрытие, а в ряде случаев, когда разведданные вызывали сомнение, убедиться, что под этими холмами и рощами действительно скрыты долговременные оборонительные сооружения.

Артиллерийский огонь постепенно снимал с целей земляную «подушку». Разрывы с характерным серым дымом подтверждали, что снаряды рвались на бетонном покрытии, красный дым обозначал разрыв на кирпичной кладке.

Когда вскрытие целей было закончено (не подтвердилась только одна, оказавшаяся земляным бугром), вступили в дело орудия большой и особой мощности. Выявленные огневой разведкой доты, железобетонные убежища и дзоты вскоре же, после 2–6 прямых попаданий, были разрушены».[150]

По фортам № V, Va и VI работали дивизионы особой мощности подполковника С. С. Мальцева (6 280-мм мортир Бр-5) и № 75 капитана П. С. Чубакова (4 211-мм трофейные пушки K.38, которые Белобородов почему-то считал мортирами). Форт № V получил 73 попадания 280-мм снарядов, но из них сквозными оказались только два. По другой версии, за три дня – 3, 4 и 5 апреля – по форту № V 254-й дивизион выпустил 360 280-мм снарядов, из которых попали 86.

По версии Белобородова, форт № V получил 90 прямых попаданий 211-мм и 280-мм снарядами.

В самом начале штурма германская артиллерия накрыла советский главный командный пункт. Генерал армии Баграмян получил легкие ранения, а генерал-лейтенант Белобородов – контузию. Через несколько минут с передовой возвратился маршал Василевский. Вместо соболезнования он отчитал генералов: на дворе открыто стояли джипы. Они-то и демаскировали командный пункт.

На форт № V наступала 235-я стрелковая дивизия. В состав дивизии входили 732, 801-й и 806-й стрелковые и 682-й артиллерийский полки. В результате потерь, понесенных в предыдущих боях, личный состав в стрелковых полках был сведен в два батальона. При этом в каждом полку один батальон имел три стрелковые роты, а другой две. Состав стрелковых рот не превышал 50–60 человек. Всего к началу наступления в дивизии было 3670 человек.

Для обеспечения успешного прорыва обороны противника 235-я дивизия была усилена восемью дивизионами артиллерии, двумя батареями 1491-го самоходно-артиллерийского полка (9 САУ-76), одной батареей 345-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка (САУ-122), ротой танков 153-й танковой бригады (6 танков Т-34), 16-м штурмовым инженерно-саперным батальоном и 13-м отдельным моторизованным противотанковым огнеметным батальоном (45 фугасных огнеметов). Кроме того, из состава корпусной артиллерийской группы на поддержку дивизии было выделено 65 орудий, две установки реактивной артиллерии М-8, одна установка М-13, 10 установок М-31–12 и 100 рам М-31.

Борьба с танками противника возлагалась на всю артиллерию дивизии. Наличие в боевых порядках пехоты достаточного количества орудий сопровождения надежно обеспечивало противотанковую оборону частей дивизии.