Боги войны в атаку не ходят (сборник)

За спиной генеральши, в глубине длинного коридора, вдруг мелькнула худая девичья фигура в трикотажном спортивном костюме. «Дочка!» — Фалолеев забыл про хозяйку и всё внимание устремил на девушку. Ему сначала показалось, что она очень высока, не выше него, конечно, но… нет, просто показалось. Он, как мог, вгляделся в её лицо и по первому молниеносному обзору заключил, что отказать генеральской дочке в симпатичности нельзя: типичное овальное лицо, прямой аккуратный носик, губки — ничего, словом, всё по-человечески, рога на лбу не растут. Конечно, заглянуть бы как следует в глаза, ибо они зеркало души, но… объект его всепоглощающего внимания вовсе не торопился приблизиться, а тем более одарить незнакомого лейтенанта персональным взглядом.

— Что тут? — полюбопытствовала девушка с изнеженной начальственной интонацией.

— Ещё один подарок привезли, — не поворачиваясь, объявила генеральша.

И, наконец, перетянув к себе законное добро, тяжёлым взглядом дала гонцам понять, что теперь готова с превеликим удовольствием лицезреть их спины. И это несмотря на то, что молодой артиллерист красив, строен и высок, а лупоглазый сверчок-гном весь увешан блестящими цацками.

— Здесь… понимаете, товарищ руку поцарапал, — держась за мутные от влажных разводов очки, сказал Гоша. — Может, зелёнкой или йодом помазать? Как-никак, вы — медицина, — вовсю наводил мосты маленький музыкант и ссылкой на хозяйскую профессию словно оправдывал свою напористость.

— Может, милая девушка медик… как папа… как Александр Павлович, бинтик, пластырь, туда-сюда…

Желание генеральши выставить за порог напористого очкастого музыкантишку только возросло. Перебарывая его, она сказала с отстранённой небрежностью:

— Валечка, посмотри аптечку.

Впрочем, человеколюбие хозяйки распространялось исключительно на одну персону. Когда генеральша демонстративно потянула руку закрывать дверь, обоим гостям стало ясно — говорливый вояка в праздничных аксельбантах сюда даже не просочится!

Фалолееву ничего не оставалось, как шагнуть вперёд, а Гоше ничего не оставалось, как попятиться в коридор — покинуть негостеприимную квартиру. «Артиллерия, не дрейфь! Прямой наводкой!» — одними губами шепнул он на прощание.

Смущённый лейтенант стоял на ковровой дорожке, не зная, снимать сапоги или нет: если по правде, такую ерундовую царапину стыдно было показывать хоть кому, не то что девушке. Чем тогда завлекать-приманивать? Все его мысли разом оцепенели, он даже не представлял, что вообще сказать этой генеральской Валечке, не говоря уже о предложении знакомства. Он прежде надеялся, что будет какая-то приветливость, гостеприимная атмосфера, какой-нибудь располагающий жест от генеральского семейства! А тут…

Генеральша, на ходу осматривая новую коробку, понесла её до общей кучи, куда-то в дальнюю комнату. Валечка, очень неопределённо хмыкнув, тоже скрылась. Фалолеев остался в коридоре один и через раскрытую половинку ажурной филёнчатой двери вдруг увидел нечто такое, что не удержался от любопытства, подался вперёд и заглянул.

Его взору предстал зал — квадратный, просторный, с роскошным диванным гарнитуром чёрного цвета, с громоздкой мебельной стенкой. Прямые высокие спинки гарнитура двух кресел и узкого дивана — блестели дорогим кожаным глянцем, без потёртостей и следов износа. Упругая лоснящаяся обивка в шахматном порядке была прижата декоративными гвоздями, часто и глубоко.

Фалолеев не сразу оторвал взгляд от кожаного великолепия, особенно его поразили подлокотники чёрные набивные цилиндры, важно покоившиеся по бокам дивана и кресел. Затем лейтенант вскользь окинул взглядом приземистый журнальный столик, на котором стояла большая хрустальная пепельница, и с любопытством уставился на замысловатую мебельную стенку.

Рыжий окрас стенки не имел одного тона. На каждой секции он был положен слоями: от лёгкого палевого до грязноржавого. Линиями самого темного, грязно-ржавого цвета, что плавно повторяли фигурные контуры секций, выводился несложный замкнутый узор. Стенка изобиловала всяческими полочками, утопленными зеркалами, стеклом. Антресоли были закрыты однообразными, как близнецы, дверцами, на которых посредством всё тех же линий грязно-ржавого цвета очерчивалось нечто вроде квадратов. Однако верх этих квадратов имел не прямую линию, а крутую, как арка, дугу. Фалолеев смотрел на стенку сбоку, под углом, отчего антресоли представились ему выстроенными в ряд сказочными сундучками.

Ничего похожего Фалолеев в жизни не видел, разве что в кино, но объектом его самого пристального внимания вскоре стала вовсе не диковинная импортная мебель. На дальней стене, средь крупных тиснёных обойных цветов, в большой рамке располагалась фотография хозяина генерал Минякин стоял в шинели, фуражке, а командующий округом пожимал ему руку. Едва лейтенант вгляделся в генеральское лицо, как сразу понял, что разуваться не будет…