Боги войны в атаку не ходят

Всё же думать о заботах, которые ещё пять лез назад и в страшном сне не приснились бы, не хотелось абсолютно, проще бы сейчас голову отрубить вместе с мрачными мыслями. Григорьев отложил томик Лескова и в надежде на более лёгкое развлечение включил телевизор. На одном из каналов подвернулась «Кавказская пленница», и Олег Михайлович сам не заметил, как, погрузившись в любимый с детства фильм, стал успокаиваться. И вот дурацкий непрерывный звонок!

Как есть — в белой майке, в разношенном линялом трико

— Григорьев оторвался от телевизора. «Пожар что ли?!» — пробурчал он, открывая дверь.

Сосед Андрей, что поднял внезапную тревогу, вид имел для себя крайне нехарактерный: остекленевшие глаза его прыгали из стороны в сторону дикими, нервными скачками, бледные губы подёргивались, словно хотели разразиться страшным ругательством, а колкий ёжик волос, казалось, ощетинился стальными иголками.

Не здороваясь, владелец винно-водочного магазина попёр прямо в квартиру. «Где эта сука?!» — он вопрошал и взмахивал руками, будто желая схватить Григорьева за грудки. Столь взбешённым Олег Михайлович соседа сроду не видал и не на шутку испугался — уж не поехала ли у коммерсанта от бесконечных гулянок крыша?

— Кто? — переспросил Григорьев в большой озабоченности, не зная, что делать — разговаривать по-человечески или решительно обороняться?

Фалолеев! — едва не кричал криком Андрей. — Этот сучий Фаллос!

— Здрасте-пожалуйста! — Григорьев растерянно почесал открытую крепкую шею. — Ты в своём уме? Кто с ним в деле?

— В деле! А он исчез, курва! С моими деньгами! Пятьдесят тонн зелёных! — звериные глаза Андрея метались, и никакая человеческая осмысленность не могла найти в них сейчас отражение.

— Пятьдесят тысяч долларов! — ахнул и Григорьев, но лицо его тут же посуровело. — Подожди! Ты что человека клянёшь? А не дай Бог, с такими деньгами… убили?

— Какой убили?! Кинул! Как подзаборного лоха! Как дешёвку! Как последнего кретина!

— Откуда ты знаешь? — Григорьев нарочито взялся говорить медленно, чтобы хоть как-то остепенить соседа.

— Откуда? — вновь в ярости брызнул тот слюной и раскрыл рот выложить доказательства. Доказательств, видно, было много, но на язык они все рванулись без очереди. — Звонил мне! Где, чего купил! Докладывал! Что отправил!

— Всё правильно, закалка у парня военная. А что за паника?

— Товара нет! Звонков больше нет! Самого Фалолеева нет! Зато сейчас в его квартиру какие-то черти вселяются! Мы, говорят, купили квартиру! Вместе с мебелью! Каково? А?!

— Дела-а, — протянул Григорьев, состраивая домиком выцветшие брови, и кивком головы пригласил беснующегося Андрея на кухню. Тот прошёл, но крайнее возбуждение не давало ему стоять спокойно и секунды.

Григорьев по-хозяйски сел на старый табурет, замолчал, не зная, что сказать: новость необычная и впрямь очень серьёзная, даже страшная. Если Генка квартирку толкнул, значит, действительно всё продумал, подготовил и планомерно дал дёру… С бешеной суммой сорвался! Вот так партнёр!

— Откуда родом этот сучонок, откуда? — затеребил Григорьева коммерсант.

— Из Мценска, что под Орлом! Слыхал — леди Макбет Мценского уезда?

— Леди, леди! Какая, к херам, леди, какой уезд?! Город, что ли, Мценск? Небольшой? — Андрей спрашивал так напористо, будто полагал сейчас же хлопнуть дверью и сорваться на поиски.

— Небольшой, только он не дурак гам оседать. Вычислить — раз-два!

— А учился где?

— В Коломне училище заканчивал. Под Москвой.

— Вот вам и офицер… су-учий потрох! — на этом выкрике огонь возбуждения, клокочущий в Андрее, наконец-то, миновал фазу крайнего неистовства. Дальше пошло просто отчаяние, удивление. — Я, дурак, радовался — помощника себе нашёл: честного! Расторопного! Скажи, сосед, как так можно?!

Григорьев только пожал плечами: выходит, за большие деньги можно.

* * *

Через четыре дня Андрей вновь звонил в квартиру Григорьева. На этот раз он был гораздо сдержаннее и в руках держал бутылку дорогой водки.

— Извини, сосед, поговорить требуется!

Сидели на кухне, оба сумрачные. В другое время Григорьев, может, и порадовался бы такой изобретательной экспроприации — беда ли, что спекулянт пострадал? Торгаш той самой водкой, которой родные ему вояки перестроечное горе заливают.

Но Андрея, человека лично знакомого, неплохого соседа, было от души жаль. Чтобы тот кому пакость сотворил — Григорьев такого не видал. А что водкой торгует, так молодец, правильно понял новую тему и в нужный процесс включился. Это он носит майорскую звезду и ждёт какого-то сладкого рая от Паши Грачёва. А что ждать? Хвостище по деньгам — полгода! Паёк тухлыми лежалыми запасами! И при этом служи!

Проявляй преданность новой России!

— Ещё доказательства всплыли! — хлопнул ладонью по столу Андрей. — Сбежал, сучонок! Сбежал!

От упоминания Фалолеева собранность и спокойствие, с которыми он появился, улетучились. Прошедшие перед этим дни не избавили Андрея от надежды полностью, она теплилась, давала о себе знать, и лишь сегодня он поставил окончательную точку — его обманули, обокрали.