Богини советского кино

«Леша уже заканчивал институт, а я еще училась в одиннадцатом классе. Он пришел на выпускной вечер, и там мы впервые поцеловались. И длился наш поцелуй – ни много ни мало – пять часов. Происходило это все в сарае рядом с бараком, где я жила. И на стене сарая было написано: «ПИДАРАСЫ». Я и тогда не понимала, и до сих пор не понимаю, кто это такие. Я знаю, есть педерасты, то есть гомосексуалисты. Но пидарасы? В общем, на следующее утро получила я от матери хороший нагоняй – мне-то радость, а она всю ночь глаз не сомкнула. Но наша с Лешей любовь стала куда-то исчезать, появилась какая-то натянутость, неловкость. И больше уже мы никогда не целовались, хотя я его всегда очень-очень любила. И даже своего первого сына назвала Алексеем – может, в честь той самой первой любви и того, самого первого и самого долгого, поцелуя».

После окончания школы Полищук отправилась в Москву с твердым намерением стать артисткой. Однако ни родственников, ни знакомых у нее в столице не было, поэтому пока она искала, куда бы приткнуться, время ушло, и на экзамены она опоздала. Обошла все творческие вузы, но везде ей говорили одно и то же: «Поезд ушел, приходите через год». И уехала бы Полищук из Москвы ни с чем, если бы не счастливый случай. Во дворе Щукинского училища к ней подошел незнакомый мужчина и восхищенно произнес: «С такими глазами, как ваши, девушка, вас примут куда угодно». «А вот и не угадали – не приняли», – разочарованно произнесла Полищук. Незнакомец удивился и вызвался помочь девушке. Узнав, что она приехала из Омска, он радостно сообщил, что во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства на ВДНХ идет набор в эстрадную программу. «И вы не поверите – именно для Омской филармонии!» – радостно закончил он свою речь.

Л. Полищук вспоминала: «Я помчалась туда. Господи, что я только ни вытворяла, чтобы меня взяли. Танцевала шейк, пела под Зыкину, под Робертино Лоретти. От смеха все лежали. И несмотря на то, что коллектив формировался из профессиональных артистов, меня взяли…»

Имея за плечами богатый опыт школьно-хорового пения, Полищук поступила на вокальное отделение мастерской. Мечтала стать эстрадной певицей. Однако в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. Вскоре врачи, обследовавшие актрису, вынесли заключение, что голос Полищук еще не закончил мутировать, поэтому петь ей противопоказано. Пришлось актрисе менять классификацию – она стала артисткой разговорного жанра. Закончив мастерскую в 1967 году, в течение трех лет она была ведущей театрализованной программы «Конек-Горбунок» («Старая сказка на новый лад»).

В те же годы Полищук вышла замуж за однокурсника по мастерской Валерия Макарова. 15 февраля 1972 года у них родился сын Алексей. Поскольку молодые супруги были артистами и много гастролировали, сына пришлось отдать на попечение родителей Любови. Вспоминает А. Макаров:

«Первые годы жизни я провел в деревянном доме дедушки Григория Мефодьевича и бабушки Ольги Пантелеевны в поселке Старый Кировск на берегу Иртыша. Дед с бабкой держали огромное количество живности, но моей любимицей была свинья Мария. Зимой ее впрягали в санки и она катала меня по двору.

Потом дедушка с бабушкой получили в Омске трехкомнатную квартиру с удобствами, в доме из силикатного кирпича на улице Красный Путь. И мы перебрались в нее всей дружной семьей. Кроме мамы, с нами жили ее сестра тетя Валя, брат Толик и кот Василий. Тетя Валя работала в отделе технического контроля на авиационном заводе, а дядя Толя пропадал на сезонных заготовках. Я в нем души не чаял…»

Брак Полищук и Макарова продлился недолго. По словам все того же Алексея:

«Мама рассказывала, что они с отцом разбежались сразу после моего рождения. У них были большие разногласия по поводу лихого пьянства моего отца, Валерия Константиновича. Мама с этим пороком мириться не собиралась. Я не знаю всей глубины произошедшего между ними конфликта, поскольку был грудным младенцем. Но до конца жизни мама не испытывала теплых чувств к отцу. Чем-то он ее сильно обидел во время своих буйных загулов. Жизнь у мамы с отцом была не сахар…

Когда я был маленьким, отец брал меня к себе домой. Помню, как плескались с ним в ванне, наполненной пеной, хохотали, я лягал его ногой в живот. Помню подаренный им пластиковый автомат. Отец был страстным поклонником «Спартака», и мы болели с ним, сидя на диване перед телевизором. Заглядывали в гости соседи, они играли в шахматы, выпивали-закусывали, а потом хором пели любимую отцом песню Анны Герман «Один раз в год сады цветут…».