Богиня чувственных наслаждений

– Нет, мне нужно – для меня самой. Для нас. – Она сделала глубокий вдох. – Было поздно, и я уже легла спать. Я уходила, а мать с этим парнем слушали музыку и танцевали. Он смотрел на меня весь вечер. Каждый раз, наливая маме в бокал вино, он подмигивал мне. Я смутилась и пошла спать. Заперла дверь в спальню, как всегда, но у него были ключи от всех комнат в доме. Когда я проснулась, он зажимал мне рот рукой и шептал, чтобы я не кричала, потому что никто не поможет. Никто даже не поверит тому, что я не сама напросилась. Он сказал, что видел, какими глазами я на него смотрела. Сжимал мою грудь до боли. Я была слишком напугана, чтобы что-то сделать. Когда он задрал мою рубашку, я попыталась закричать, и тогда он меня ударил по голове. Я почти отключилась, а потом… – Оттавия вздохнула еще раз, – он меня изнасиловал.

Рокко что-то прорычал.

– О, как ужасно, что тебе пришлось пережить такую жестокость! Что случилось потом? Ты рассказала маме?

Я не собиралась. Он сказал, будто мама не поверит, а утром, когда я пыталась отстирать рубашку и простыню, мать нашла меня и потребовала объяснений. Я сломалась и все выложила. Повторяла, что мне жаль. Мне казалось, что я грязная. Неужели это была моя вина? Неужели я и правда строила ему глазки?

Ведь и вправду я несколько раз смотрела на него.

Рокко взмахнул рукой.

– Даже не думай об этом, ведь ты была невинным ребенком.

– Теперь я понимаю.

– Твоя мама сообщила в полицию?

– Она сначала хотела, а потом я услышала, как они торгуются в ее комнате.

Рокко почувствовал, как кровь отлила от лица.

– Торгуются?

– Она хотела от него платы за то, что лишил меня невинности. Сказала, что не станет сообщать в полицию, если он заплатит. У меня даже сложилось впечатление… что, если он заплатит побольше, она позволит ему все повторить.

Рокко почувствовал тяжесть этих слов. То, через что пришлось пройти девочке, рассчитывающей на самых близких ей людей и получившей взамен такое, ужасало.

Я не стала дожидаться, о чем они договорятся, – продолжала Оттавия. – Вернулась в комнату, взяла сумку, бросила туда какую-то одежду и ушла. Я никогда не возвращалась туда.

Рокко встал, не в силах больше сидеть и боясь, что еще минута – и он что-нибудь разнесет в клочья и напугает Оттавию. Она словно бы следила за его передвижениями, но не видела ничего, погруженная в воспоминания.

– Я сделала все, что могла, чтобы только выжить. Провела на улице пару ночей, и меня определили в приют. Я отказалась сообщать, кто я и откуда. Но они все равно выведали – мама сообщила о моем исчезновении. Она им сказала, что я ударила ее друга, а когда он хотел меня наказать, я убежала, неблагодарная тварь. Они ей поверили, она смогла их убедить. Пытались заставить меня вернуться, но я устроила скандал, грозилась убить себя, и, наконец, меня отдали приемным родителям.

– А что случилось с твоей матерью? – холодно потребовал Рокко, горя желанием отыскать гадину и заставить ее заплатить – вместе с дружком.

– Она уже умерла, – отстраненно произнесла Оттавия, и в голосе ее слышалась боль от предательства. – Сейчас уже все это не важно.

– Для меня важно, – процедил король.

Никогда еще Рокко не чувствовал себя таким беспомощным. Он привык решать все сразу, даже если это отнимало все силы. Но не в его силах было повернуть время вспять и изменить ужасное прошлое Оттавии.

Он кашлянул.

– И что случилось потом?

– Приемные родители были нормальными – они по большей части оставляли меня одну. Я пошла в школу, но мне было трудно учиться, и поначалу даже пришлось остаться на второй год. В возрасте восемнадцати лет я стала считаться взрослой для того, чтобы жить у приемных родителей. Мне оставался год в школе, но не было ни дома, ни дохода, и пришлось искать работу. Устроилась в отель горничной.

Рокко вспомнил, какой приветливой Оттавия была с персоналом и сочувствовала всем – от горничных до распорядителей. Что ж, теперь все ясно. Она побывала в их шкуре. Ах, как жаль.

– На работе я встретила мужчину.

Рокко мгновенно напрягся.

– Какого?

– Пожилого джентльмена. Он предложил мне работу – не проститутки, метрессы, а компаньонки. – Девушка хихикнула. – Наверное, я была его музой. Он много лет заботился о моем образовании, разумеется, о постели речи не шло. Я с самого начала дала понять, что тело мое принадлежит лишь мне. Он отправил меня в университет, помогал писать диплом, поддерживал во всем. Кода он умер, я поняла, что могу заниматься тем, чему он меня учил. Быть компаньонкой, хозяйкой, давать советы, когда это необходимо. За время наших отношений я встречала его друзей – состоятельных мужчин, что знали меня. Новых клиентов найти было легко. С тех пор я сама распоряжалась своей судьбой.

Рокко был потрясен тем, как много пришлось преодолеть Оттавии. Ему было отчаянно жаль девочку, которая так несправедливо и чудовищно пострадала. Постепенно в голову пришла еще одна мысль.

– У тебя были другие мужчины с тех пор, как… – Он умолк, не в силах закончить фразу, вслух произнести ужасные слова.

Нет.

– Значит, я…

– Да.