Богиня легенды

— Трудность тут в том, что я тоже нашел новую глубокую любовь. Этого не должно было случиться, и я к этому не стремился, но судьба решает без нашего согласия. Можете ли вы поверить, что я влюбился вот в эту смешно говорящую женщину? — спросил он, показывая на Изабель, — Но так оно и есть. Я отчаянно люблю графиню Изабель. А королева Гиневра любит другого человека. И все мы счастливы. И потому если хоть кто-то из вас решится посягнуть на королеву или графиню, после того как мы между собой решили, что каждый из нас нашел нужного ему человека, я воспользуюсь своей королевской властью. Мы все имеем право на ошибки и имеем право эти ошибки исправить ради общего счастья. И если кто-нибудь хочет высказаться против этих женщин, пусть сначала заглянет поглубже в собственное сердце.

— Счастья всем! — рявкнул Джеймс, поднимая глиняную кружку, — В конце концов, это же Камелот!

— Счастья всем! — закричало большинство гостей, а может, и все, тоже поднимая кружки и кубки.

Но король заметил, что многие при этом смотрели на Изабель искоса, как будто она выпрыгнула прямиком из Подземного мира.

— Не надо, — снова предостерег он, — ни в чем винить Гиневру или Изабель. Вы сильно рискуете при этом. Потому что люди, которые очень хорошо нас знают, встанут на нашу сторону. А теперь прошу всех веселиться остаток вечера. И не забывайте говорить своим любимым, как сильно вы их любите. Почаще говорите.

Он наконец спрыгнул со стола и прямиком направился к своей женщине. И получил от нее кулаком в грудь, к чему оказался не готов.

— Ох!

— О чем только ты думал, Артур?

— Ну, наверное, о том, что буду счастлив, признавшись в своих чувствах к тебе.

— А тебе не приходило в голову, что при этом может случиться с Гвен?

— А ты не заметила, что это она первой решила заявить всем о своей любви?

— Ладно, ты прав. Но как, черт побери, это могло случиться?

— Не я ведь стоял здесь и разговаривал с ней. Это была ты. И о чем же вы говорили?

— Ей захотелось быть честной с жителями Камелота, мне так кажется, — сказала Мэри, — И не надо винить в этом Изабель, я ведь видела, как она пыталась остановить королеву. Или уж спрашивай с меня, мой король.

Мэри присела в глубоком реверансе.

— Мне остаться, Изабель? — спросила она.

— Думаю, я сама с ним справлюсь, — с усмешкой ответила Изабель. — Но все равно спасибо, Мэри.

— Хорошо, я буду вон там, рядом с тем очень большим, очень сильным, очень преданным человеком, на случай если понадоблюсь тебе, Изабель.

И Мэри, громко топая, отошла в сторону.

— Интересно, почему это я чувствую себя так, словно вдруг превратился в разбойника? — сказал король Артур.

Изабель, смеясь, покачала головой.

— Ты не разбойник, Артур. Но зачем было кричать на весь мир о своих чувствах? Почему ты не мог просто сказать: «Я поддерживаю Гиневру, конец истории»?

— Потому что коли уж она вздумала высказаться, мне ничего не оставалось, кроме как тоже заявить, что я влюблен в другую женщину, чтобы люди не считали королеву единственной преступницей, нарушившей данные некогда клятвы.

— Значит, это прежде всего было сделано в ее защиту?

— В общем, да, но в то же время… Я вдруг почувствовал… Не знаю. Может быть, что правда освобождает?

— Ох, милый, мне неприятно это говорить, но по большому счету не стоит доверять таким чувствам. Так можно и оконфузиться.

— Не понял?..

— Неважно. В любом случае, ты теперь чувствуешь себя свободным? Лично я чувствую совсем другое: что примерно сто пар глаз смотрят на меня так, будто готовы схватиться за кинжалы.

— Если кто-нибудь попытается хоть пальцем тебя тронуть, им придется сначала проткнуть кинжалом меня. Я люблю тебя, Изабель. И — да, я чувствую, что освободился. Скрывать любовь к тебе очень тяжело. Мне больше нравится показывать всему миру мое истинное отношение к моей истинной любви.

— Ну, теперь это известно всему Камелоту.

Король пожал плечами.

— С обманом покончено. Нам больше не нужно прятаться за закрытыми дверями и на людях жить во лжи. Или тебе это не нравится?

— Я вполне могла бы еще некоторое время пожить по-прежнему.

— Почему?

— Потому что я боюсь за тебя, большой болван! Это подрывает твое положение как короля.

— Да я рад буду передать корону Мордреду хоть сию минуту, если это будет значить, что остаток дней я смогу прожить рядом с тобой.

— Ох, Артур, неужели ты не понимаешь? Это как раз то, за что я совсем не хочу нести ответственность! Ты нужен Камелоту. А тебе, осознаешь ты это или нет, нужен Камелот.

— Нет, мне нужна ты, Изабель. Камелот — всего лишь кусок земли. А ты — ты мое сердце. Ты… ты мое всё.

Изабель рассмеялась, и от этого смеха, от ее красоты, внутренней и внешней, сердце Артура забилось быстрее.

— Знаешь, умник, — сказала она, — если ты не преуспеешь в карьере короля, ты можешь стать великим поэтом-песенником.

— Я не понял, что ты сказала, поэтому буду считать: это что-то хорошее. И мы можем спокойно уйти отсюда.

— Договорились.

— Не желаешь ли подняться наверх?

— Притом что пятьдесят дофигалионов глаз наблюдают за каждым нашим движением? Нет, думаю, нет.

— А попозже?

— О, определенно! Без колебаний.