Богиня охоты

В течение двух дней, отпущенных ей Джереми, Люси должна была подготовиться к свадьбе и собраться в дорогу. Полдня она вместе с горничной паковала свои вещи в полдюжины сундуков. Но несмотря на то, что руки Люси были постоянно заняты, ее мозг лихорадочно работал. В голове Люси царил сумбур. Прошлое, настоящее и будущее — все смешалось в невообразимый хаос. Люси пыталась разобраться в своих чувствах, разложить все по полочкам, но не могла. Из-за этого она ощущала страшную неуверенность.

В памяти Люси оживали картины недавнего прошлого. Она вспоминала встречи с Джереми, споры с ним, его взгляды, слова, поцелуи.

Люси пыталась представить, что он делает в эту минуту. Скачет ли он по улицам Лондона, ходатайствует ли о получении разрешения на брак, встречается ли со своим поверенным? Или, может быть, принимает ванну?

Затем она начинала мечтать о том, как они станут проводить время после свадьбы. Весной будут жить в Лондоне, летом — на побережье, зимой — в поместье Кендаллов. Люси силилась и не могла вспомнить, где именно оно находится.

Перед ее мысленным взором образ жениха всегда возникал во всей красоте. Он был так сильно приукрашен ее воображением, что она боялась разочароваться, увидев Джереми воочию.

Люси пугала также мысль том, что Джереми за два дня, проведенные в разлуке, мог передумать и отказаться жениться на ней. Она с нетерпением и страхом ждала его возвращения. Только он сам мог разрешить все сомнения.

В четверг утром Люси отправилась на прогулку верхом. Она знала, что Джереми еще не должен был вернуться, однако ее взгляд был постоянно прикован к горизонту. Люси как будто ждала, что из-за холма вот-вот покажется ее жених.

Во время завтрака она тоже постоянно поглядывала на дверь. Ей казалось, что сейчас на пороге появится Джереми со своей обычной сдержанной улыбкой на лице.

Примеряя в этот день свадебное платье, которое горничная подгоняла по ее фигуре, Люси дала волю фантазии. Она представляла, как Джереми вбежит в комнату, сорвет с нее этот наряд и, не говоря ни слова, опрокинет на кровать, чтоб насладиться любовью. Люси взволнованно задышала, и горничная решила, что нечаянно уколола свою госпожу булавкой.

Во второй половине дня Люси отправилась прогуляться в сад. Подойдя к знакомому грушевому дереву, она прислонилась к нему спиной и закрыла глаза. Она тосковала по Джереми, по его ласкам, по его поцелуям. Она страстно ждала встречи с ним.

Когда наступил вечер, Люси начала тревожиться. Джереми все не приезжал, и это вызывало у нее беспокойство. За ужином она молча томилась, считая минуты. А затем, отказавшись играть с гостями и братом в бридж, уселась в уголке гостиной и сделала вид, что читает книгу.

Но строчки сливались у нее перед глазами. Она лихорадочно думала о том, что могло задержать Джереми в пути. Может быть, ему не удалось получить разрешение на брак? Или он передумал жениться на ней? Действительно, разве можно графу связывать свою жизнь с дерзкой девчонкой, у которой к тому же нет ни гроша в кармане?

Но с Джереми могла случиться беда. Что, если его лошадь споткнулась в темноте, и умирающий Джереми лежит сейчас в придорожной канаве, смотрит в звездное небо и шепчет немеющими губами ее имя?

Люси содрогнулась от этой мысли и захлопнула книгу. Этот вариант развития событий был самым ужасным.

И тут, подняв глаза, она вдруг увидела его. Он стоял в дверном проеме гостиной — живой и невредимый, в теплом сюртуке и лакированных сапогах для верховой езды. Его лицо хранило обычное непроницаемое выражение. Все мысли вмиг улетучились из головы Люси — впервые за последние два дня, а в груди стало жарко.

Его внешний вид не разочаровал ее. Джереми был даже более прекрасен, чем в ее мечтах. Впрочем, «прекрасен» было неподходящим словом для него. Он прельщал не своей красотой, а мужественностью и гордой силой. Люси замерла. У нее не было сил ни для того, чтобы встать и устремиться ему навстречу, ни для того, чтобы отвести взгляд в сторону.

Джереми казался ей необычайно высоким — выше, чем прежде. Но это был, конечно, обман зрения. Не мог же он вырасти за эти два дня на четыре дюйма. Такая иллюзия возникала, наверное, потому, что Люси сидела, а он стоял.

Его мощная широкоплечая фигура занимала весь дверной проем. Чтобы убедиться, что все это происходит не во сне, а наяву, Люси заморгала и закусила внутреннюю сторону щеки.

Поздоровавшись со всеми присутствующими, Джереми подошел к Люси, сидевшей у камина. Она поняла, что он только что приехал, — от него еще пахло дорожной пылью. Джереми взял ее руку и поднес к своим губам. Его пальцы были холодными. На мгновение их глаза встретились, и Люси увидела в его взгляде обычное странное сочетание чопорности и душевной теплоты.

— Здравствуй, Люси, — промолвил он и, поцеловав ее руку, выпрямился.

Генри встал из-за карточного стола и одернул жилет.

— Я говорил со священником. Он будет здесь завтра в десять.