Богиня победы

— Наташа, Ника жила в другом месте, — продолжила мама, — а теперь будет жить у нас. Ты обещаешь ее любить?

— Я не хочу, чтобы она жила у нас! — топнула ногой Наталья. — Где она будет спать? Она что, будет брать мои игрушки?

— Но ты же не жадная? Ты же будешь делиться? Ты ведь большая девочка, и тебе не все игрушки нужны!

— Ничего я ей давать не буду! Зачем она здесь? Я не хочу, чтобы она жила с нами! Отведи ее обратно, где взяла! — взвизгнула Наталья и оглянулась на бабушку в поисках поддержки: — Ба?!

Бабушка молчала и выразительно смотрела на маму. А мама вдруг рассердилась:

— Вот не думала, что у меня вырастет недобрая девочка! Это твоя сестра! И я скорее тебя оставлю жить у бабушки, чем отправлю Нику туда, где она была!

— Леночка, Леночка, я тебя умоляю, не надо так конфликтно! — произнесла бабушка незнакомое слово.

Это было для Натальи уже слишком. Мама — ЕЕ мама! — готова променять свою родную дочку вот на эту чужую, противную девчонку! Она плюхнулась на пол и, отчаянно суча ногами по полу, заорала истошным голосом:

— Я сама не буду с вами жить! Где папа? Уберите ее! Уберите! Иначе я ее задушу-у-у!

Ника не помнила этот разговор, эту их первую встречу. А вот Наталья запомнила на всю жизнь. Ярче яркого врезались в память все детали того ужасного дня: решительный и непреклонный тон матери, странное выражение лица бабки и особенно эта улыбающаяся живая кукла, рассевшаяся на ее, Натальином, стуле! Тогда в ее сердце впервые шевельнулась душащая злоба, которая позже переросла в ненависть, распространившуюся и на мать. Она чувствовала теплое, участливое отношение матери к этой неизвестно откуда появившейся малышке. Тяжелая, рано сформировавшаяся ревность навсегда поселилась в ее душе.

С годами отношения выровнялись, но была в них глубокая червоточина. Наташа часто и подолгу болела, но в одну злосчастную зиму случилось ужасное: она умудрилась подхватить болезнь, которой обычно болеют маленькие дети! Она, Наташа, ученица выпускного класса, заразилась свинкой. Ее лимфатические узлы распухли настолько, что лицо, округлившись, практически срослось с плечами. Вот уж действительно свинка! Беда не приходит одна: в довершение катастрофы обострился отит, и Наташа вынуждена была постоянно носить некрасивый теплый платок, сложенный вчетверо. Платок был шерстяным и кусачим, голова под ним отчаянно чесалась и потела, а волосы из-под него выбивались редкими сальными прядями. Она уныло сидела дома и грызла ногти, ненавидя и себя и весь мир. И надо же было случиться, что в тот раз домашнее задание принес мальчик, который ей очень нравился!

Он позвонил, дверь открыла Ника. Наташа успела сорвать с головы проклятый платок, но вид ее от этого нисколько не улучшился. Она, как в тумане, передала Игорю сделанные задания, забрала проверенные тетради, что-то стала писать в дневнике, а Игорь, будто потеряв дар речи, то и дело оглядывался на дверь, за которой скрылась Ника, явно в надежде, что она появится еще раз.

— А это кто? Сестра твоя? — глупо спросил он, хотя до этого они не раз встречались в школе. — Сестра твоя, да?

Наталья с трудом сдерживала злые слезы.

— Да какая сестра? Какая она мне сестра?! — сквозь зубы с ненавистью процедила она.

Ника стала красавицей внезапно, в 14 лет. Рядом с нею Наташа и без всякой свинки остро ощущала свою непривлекательность. Она так страстно ждала семнадцатилетия: няня Ксана обещала, что семнадцатая вода всю грязь смоет — и лицо похорошеет. Но нет, не хорошело почему-то лицо Наташи.

И вот теперь, когда юноша, о котором она мечтала, увидел ее в таком жутком, таком карикатурном виде, эта чертова Ника вылезла со своей красотой! Наталья готова была отдать все что угодно, чтобы та исчезла из ее жизни навсегда.

Глава 5

Когда Нике исполнилось семь, ее отправили с домработницей Ксаной в маленькое село на Донбассе — родину Ксаны.

В тот год отец и мать часто ссорились. Елена не хотела, чтобы дочь поняла, что причиной их ссор была она, Ника. Оксана много лет жила у Никитиных в московской квартире, знала все семейные тайны, в том числе про то, как Ника появилась в их семье. Девочку она обожала и, понятное дело, держала язык за зубами. А поскольку у самой ни детей, ни мужа не было, она с радостью приняла на себя обязанности няни.

В деревне у Ксаны был собственный дом — белая глиняная мазанка, затерявшаяся в глубине сада. Рядом с домом была летняя кухня с огромной печкой посередине комнаты. В кухне варили варенье, компоты, делали зимние заготовки из овощей. С тех пор как Ксана перебралась к Никитиным в Москву, в деревню она наведывалась только в отпуск. И за это время успевала все переделать: и банки позакрывать, и дом побелить, и кухню обновить. Лена любила Кеану как родную и щедро одаривала ее безделушками и сувенирами, которые привозила из-за границы.