Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

В то лето 1948 года молодая вдова по имени Мэри Д'Обри, жившая со своей матерью на Харпер-авеню в Голливуде, ворвавшись в спальню, обнаружила там в постели своего брата Фреда с новой подружкой. «Привет! Нельзя ли принести мне сока!» — раздался веселый голосок Мэрилин. Фреду Каргеру в ту пору было тридцать два года, на десять лет больше, чем Мэрилин, и он был человеком женатым. На «Коламбия Пикчерс» Фред заведывал музыкальной частью. Композитор по образованию, сегодня он хорошо известен благодаря «Отныне и вовеки» (From Here to Eternity). Он был сыном Макса Каргера, одного из основателей МГМ, и Энн, ирландки из Бостона, женщиной доброй и жизнелюбивой. Макса уже не было в живых, а Энн, перешагнувшая свое шестидесятилетие и известная многим под именем «Нана», оставалась хозяйкой большого веселого дома, наполненного детьми и внуками. Как-то, в годы юности, Нана была душой настоящего салона в духе раннего Голливуда. Его веселая атмосфера и теперь ощущалась — хотя и не так, как прежде — в образе жизни, которого Энн держалась в своем доме на Харпер-авеню.

Продюсер «Хористок» отправил Мэрилин к Фреду, чтобы тот подготовил ее по музыкальной части. Каргеру голос ее показался тонким и непоставленным, а его обладательница поразила своей неуверенностью и страхом перед съемочной площадкой. Но он заметил и другое — для достижения успеха новенькая готова была без устали работать и учиться. Стремясь заставить Мэрилин петь перед публикой — пусть и малочисленной, — Фред водил ее по домам своих друзей. Директор Ричард Квайн вспоминает, как Каргер играл на пианино, а Мэрилин, собравшись с духом и стоя возле камина пела «Baby, Won't You Please Come Home» («Бейби, не придешь ли ты домой»).

Уроки в один прекрасный день переросли в любовь. Мэрилин позвонила по телефону и сказала, что заболела. Каргер зашел навестить ученицу и увидел ее голодную, забытую в тесной однокомнатной квартирке. Он пригласил ее к себе, под материнскую опеку Наны. Так начался их любовный роман.

Племянница и племянник Фреда, Анн и Беннет, до сих пор вспоминают благоговейный страх перед странным, не похожим на других созданием, которое дядя привел в дом. «У нас была старая кладовка, где я хранил свои игрушки, — говорит Беннет. — Однажды утром, не зная, что она там, я ворвался в комнату Фреда. Она нагая сидела перед зеркалом и красилась. Я испуганно попятился к двери, но она сказала, чтобы я прошел и забрал свою бейсбольную биту и перчатку».

Беннет и его восьмилетняя сестра Анн жили в соседней комнате, и Анн вспоминает, как однажды «появилась, точно видение, прекрасная белокурая дама. Она просто была без ума от детей, она вполне могла бы вписаться в нашу компанию маленьких друзей. Она устроила для меня день рождения, сидела с нами на полу и играла в групповые игры. Мы очень полюбили ее».

В доме Каргеров и имя гостьи произносилось на особый лад. Все ее называли «Мэрил». Ее великодушие к детям было неистощимым. Приехав на Рождество, она узнала, что Терри, дочь Каргера от первого брака, получила больше подарков, чем Анн и Беннет. Мэрилин незаметно исчезла из дома и вернулась, нагруженная праздничными покупками. Сирота делала то, что было свойственно ей: войдя в новую семью, она изо всех сил старалась сделать ее своей собственной. После того, как закончился ее роман с Чарли Чаплиным младшим, она осталась близка с его бабушкой. Теперь свою любовь перенесла на мать Фреда. Нана готовила ей еду, чинила одежду, по утрам провожала на студию. Зато и Мэрилин никогда не забывала о ее дне рождения и непременно присылала цветы на Мамин день.

Наконец-то актриса обрела семью и впервые в жизни влюбилась до беспамятства. По настоянию Каргера она из своего бедного и унылого жилища перебралась в другое, более благопристойное место, на той же улице, где жили Каргеры. Любовники еще сняли квартиру возле студии. Позже Мэрилин скажет Бену Хекту: «Для меня началась новая жизнь... Я всегда считала себя человеком, которого никто не любит. Теперь я знаю, что в моей жизни было нечто хуже этого. Это было мое собственное, не умевшее любить сердце... Я даже забыла о Норме Джин. В моем обличии появилась новая я — не актриса, не кто-то, высматривающий мир ярких красок. Когда он сказал мне: «Я люблю тебя», это было лучше, чем если бы тысяча критиков назвали меня великой звездой».

Беспокоило Мэрилин то обстоятельство, что она стала причиной раздора в семейной жизни Карге-ров. Когда брак их все-таки распался, она даже всплакнула. В то же время, хотелось, чтобы он безраздельно принадлежал ей одной, но это желание так и осталось неосуществленной мечтой.

Мэрилин говорила: «Одно облачко омрачало мой рай. Я знала, что нравлюсь ему и что он был бы счастлив со мной. Но его любовь вовсе не походила на мою. Большая часть его разговоров со мной сводилась к критике. Он критиковал мой ум. Он все время подчеркивал, что я мало знаю, что практически ничего не смыслю в жизни... Его цинизм тоже задевал меня...»

Каргер любил спрашивать:

— Что самое главное в твоей жизни?

— Ты, — отвечала Мэрилин.