Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Продюсер Уэйнстейн, который недавно вытащил Мэрилин из лекарственной комы, боялся, как бы не случилось худшее. Теперь он воочию убедился в том, что действительно имел дело с «очень больной, одолеваемой параноидальными настроениями дамой». Мэрилин дали отдельные листы сценария и попросили крестом отмечать строчки, вызвавшие у нее сомнения, и двойным крестом те, которые не понравились вовсе. К великому ужасу Уэйнстейна, Мэрилин усмотрела в этом какой-то подвох, и если бы не вмешательство доктора Гринсона, то неизвестно, чем бы все кончилось.

Новый сценарист, Уолтер Бернстейн, нашел Мэрилин «одновременно ищущей, внимательной и непримиримой».

«Помните, что вы располагаете Мэрилин Монро», — как-то сказала она ему, настаивая на том, что в одной из сцен на ней должно быть бикини.

Но эта Монро превзошла даже свою пресловутую неуверенность. Она вбила себе в голову, что участница фильма актриса Сид Чарисс хочет иметь такие же белокурые волосы, как и у нее. Несмотря на уверения, что волосы Чарисс будут светло-каштановыми, Мэрилин с убежденностью прорицательницы возразила: «Ее подсознание хочет, чтобы они были белыми».

Во избежание конфликтов сделали более темными волосы даже пятидесятилетней актрисы, ис-поднявшей роль домработницы. Сценаристу Бернстейну велели убрать из сценария все строчки, в которых можно было усмотреть хоть малейший намек на то, что киномужа Мэрилин, которого играл Дин Мартин, могла заинтересовать какая-то другая женщина.

Киностудия готова была вывернуться наизнанку, чтобы выполнить все прихоти Мэрилин, но она не знала, как бороться с отсутствием кинозвезды. За тридцать пять дней работы над фильмом Мэрилин лишь двенадцать раз почтила своим присутствием съемочную площадку. Когда она появлялась, охранник у студийных ворот, чтобы собрать всех, кто нужен, оглашал окрестности криком: «Она вернулась! Она вернулась!»

Причиной отсутствия было недомогание. Со дня возвращения из Мексики Мэрилин страдала от вирусной инфекции, вызывавшей вспышки синусита и эпизодическое повышение температуры. Отныне на студии следить за температурой звезды стало ежедневным занятием всех и каждого. Было решено, что актриса участвует в съемках лишь в том случае, если ее температура не превысит отметки 37,1 градусов. Пока студийные врачи занимались контрольными измерениями, начальство, чуть дыша, толпилось в коридоре.

Теперь Мэрилин проявляла сговорчивость только тогда, когда ей этого хотелось. Приходивший к ней на дом парикмахер Джордж Мастерс вспоминает о тактике задержек, которые сводили его с ума. «Она старалась задержать меня «как будто невзначай», запачкав, например, волосы кремом, чтобы я опоздал на самолет. Когда я готовил ее для выхода, на это уходило девять часов. Но не думайте, что все это время я трудился над ней, — она просто хотела, чтобы я оставался рядом».

На студии Мэрилин была просто невыносима. Однажды, узнав, что у Дина Мартина насморк, она упорхнула в мгновение ока, не слушая заверения медиков, что это не заразно. Есть ли вирус, нет ли его она предпочитала тянуть время. Однажды после обеда Билли Травилла, ее друг и художник по костюмам, шел к воротам студии, когда возле него остановился лимузин. Стекло опустилось и дама в темных очках восторженно воскликнула: «Билли! Билли!» Беззаботно поболтав с ним минуту, Мэрилин вдруг хлопнула себя ладонью по губам: «О, Билли, я совсем забыла, у меня же сегодня нет голоса».

Когда же Мэрилин по утрам появлялась на студии, ее часто видели у входных ворот, где она стояла, борясь с позывами на рвоту. Продюсер Уэйнстейн, добрый по натуре человек, приписывал это ее страху перед съемочной площадкой. Сегодня он говорит: «Всем нам знакомо волнение, чувство неудовлетворенности, сердечная боль, но тут был обыкновенный, примитивный ужас, который испытывают немногие люди».

Сдерживающим началом для Мэрилин, если вообще можно о нем говорить, являлся доктор Гринсон. Она встречалась с ним каждый день. Поскольку один кризис сменялся другим и Мэрилин в любой день могла снова скатиться к наркотикам, доктор удлинил свои сеансы до четырех-пяти часов. «Я стал своего рода пленником той формы лечения, которая, по моему мнению, была приемлемой для нее, но почти невозможна для меня, — писал Гринсон. — Временами мне приходила мысль, что продолжаться так больше не может».

Жене Гринсона нездоровилось, но доктору постоянно приходилось откладывать отпуск, чтобы Мэрилин могла принимать участие в съемках фильма. 10 мая, перепоручив ее своим коллегам, он с женой отправился в Европу. В тот день из-за «вирусной инфекции» Мэрилин работа остановилась. Неделю спустя актриса вылетела на Восточное побережье, чтобы в последний раз предстать перед публикой. Это памятное выступление было в честь президента Кеннеди.