Богиня в спортивном костюме

Ромка стоял возле барной стойки, попивал морковный сок, и скалился отвратительной, морковной улыбкой нашей фитнес – барменше Альбине.

- Ты представляешь. Просто трахнула какого – то богатого папика. Ну не шлюшка? – заливался соловьем Ромуальдо.

- Да, а ты свечку держал? Сплетничаешь, как баба,- зло спросила я, подойдя к нему вплотную. Ромка вздрогнул от неожиданности. Знает сволочь, что я ему не спущу с рук. Альбина уставилась на нас в ожидании концерта. Вот только у меня не было настроения уже бить покрасневшую морду подавившегося морковным соком мачо. Мне было смешно.

- Нет, не держал,- откашлявшись прохрипел Ромка,- толкуу то. Слишком далеко бы пришлось стоять, ничего все равно бы не увидел. Ромео то твой на броневик был похож. Что Леся, за деньги думала чемпионкой стать, потому богатого папика оседлала? А иначе хрен бы ты золото взяла. И давно у вас с ним «любоооовь». Видимо да, раз ребеночек на подходе.

- Ах ты сволочь,- сквозь зубы прошипела я. Он ведь знает, как все вышло. Просто рассказывает всем адаптированную, ему удобную историю. Я к этому чемпионству столько лет шла.. На боли, на слезах перла вперед. А этот стероидный урод стоит и глумится. На стойке Альбины резко зазвонил телефон. И слава богу, потому что отвлек меня от желания впиться зубами в горло нахально улыбающегося Ромки. Вместо этого я подняла руку и с замаху залепила ему такую пощечину, что этот комнатный Геракл от неожиданности отлетел к стене, разбрызгивая вокруг себя отвратительную оранжевую жижу, стакан с которой так и не выпустил из рук.

- Ах ты, шлюха!- заорал обиженный бывший бойфренд. Я успела увернуться. Стакан просвистел рядом с моим ухом, и ударился в плазменную панель, висящую за спиной Альбины.

- Олеся, тебя Борис Ефимыч вызывает,- проблеяла Альбина, так и застыв с телефонной трубкой возле уха, и при этом оценивая масштаб разрушений.

- Спасибо,- сказала я спокойно, и расправив плечи, гордо продефилировала мимо сидящего на полу Романа, подавив желание плюнуть в него, и точно зная, что Дядюшка Ау вызывает в свой кабинет только для того, чтобы сообщить об увольнении. В других случаях он сам приходит. Точнее, снисходит, как божество к изнуренному тренировками народу.

- Заходите, Олеся Игоревна,- официально пригласил меня добрый Дядюшка в свой кабинет. Вот цирк то. Секретутка Дядюшки Ау, а по совместительству еще и исполняющая роль кабинетной подстилки, ехидно ухмыльнувшись, показала куда я должна пройти. Да уж. Я знала, конечно, что мое место работы настоящий серпентарий, но чтобы настолько. И сплетня о моей беременности как быстро дошла до всех. Быстрее чем эбола в Африке распространилась.

- Олеся, ты знаешь, как я тебя уважаю, и уверен, что ты бы могла принести нам победу.

- Слушай, Ефимыч,- прервала я,- не стоит меня в плечо целовать.

- Не понял, - замер начальник. Конечно он не понял. Он вообще редко сразу суть схватывает.

- Анекдот такой есть,- произнесла устало, чувствуя, что мои моральные силы уже на исходе,- забудь. Это означает, что не надо начинать издалека.

- Ну не надо так не надо. Я держал тебя тут, потому что надеялся на твою победу – а это, на минуточку, престиж заведения до заоблачных небес бы подняло. А теперь мне нужно воспитывать новую чемпионку, и для этого  нужно место. Твое место Олеся. Потому, прошу тебя, только без скандалов, пиши заявление об увольнении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Не имеешь право. Любой суд тебя так взгреет, за то, что ты уволил беременную женщину,- блеснула я познаниями юрисдикции.

- Ну, тогда я тебя уволю по статье,- спокойно усмехнулся Ефимыч,- за дебош. Еще и сдеру с тебя денег за разбитую плазму.

- Стакан кинул Ромка, вообще то,- сказала уже не очень уверенно.

- Да? А Альбина скажет, что ты, потому что он в отличии от тебя станет чемпионом. - нанес мне удар под дых шеф,- В общем, заявление возьмешь у моего секретаря. За рассчетом придешь в день зарплаты. И Ромку не трожь, больше. Он и так от тебя натерпелся. Надо же, кто бы мог подумать, что ты такая...- замялся начальник.

- Какая? – прищурилась я.

- Ветренная. Свободна.

Из кабинета Бориса Ефимыча я выпала в предобморочном состоянии. Ну вот, и работы лишилась, и славу дурную заработала. Что дальше? До сегодняшнего дня ничего более унизительного со мной не происходило.