Богиня

— Почему? — деланно возмутилась я, просто затем, чтобы поспорить… Я и сама не планировала близко с ним сходиться. На общих собраниях Хранителей мы по-прежнему почти не общались. Я со своей компанией сидела в одном конце комнаты, он в другом.

— Сама говорила, что может быть общего между Войной и Любовью?

— Да не собираюсь я с ним спать, — обиженно воскликнула я, — я же говорила, мы заключили сделку! Прекращение войн в обмен на мою работу декоратором.

— Ты действительно в это веришь? — скептически прищурилась Аманда, — какая ты наивная, подруга… Ты думаешь, ему нужен декоратор? Я покраснела и опустила голову, вспомнив его слова «Присвоить и все такое…»

— Вот-вот… — вздохнула Аманда… и добавила со смешком, — но я все-равно рада, что ты хоть с кем то встречаешься… Когда он тебе надоест, скажешь, я попытаю счастья, — многозначительно ухмыльнулась…

Я шуточно замахнулась на нее… — Перестань! Ничего такого не будет.

Аманда развернулась и тихо прошептала в сторону.

— Посмотрим… Он производит впечатление человека, который добивается того, чего хочет… А пока он хочет тебя.

Теперь я сидела в его кабинете в созданном для меня персональном кресле и читала, смотрела на Землю, но в основном с интересом наблюдала за работой Хранителя Войны. Он постоянно ходил вокруг этого макета, что-то размышляя, планируя. Взмахом руки, перестраивая ряды танков и количество вооружений с той или другой стороны. Добавлял трудностей воюющим, устраивая природные катаклизмы. На арене событий сверкали грозы и шли ливни, мешая перемещению войск, размывало грунтовые дороги, снегом заносило технику. Иногда он стирал одним махом половину холста, и на месте земли появлялось синее бескрайнее море. Крошечные авианосцы и темные пятная подводных лодок приковывали его внимание. Его сосредоточенность и тонкий расчет импонировали мне. Он в уме выстраивал многоходовые задачи и почти никогда ничего не записывал.

Я восхищалась гибкостью и точностью его мышления. Я не умела долго думать над какой то проблемой. Это было не в моем характере. Если я в своей жизни сталкивалась с трудностью, с каким-то препятствием, и если не получалось решить ее сразу — обходила стороной, прогибалась и уступала. Грант же всегда сталкивался в лоб в лоб. И боролся, пока она не сдастся. Тщательно, упорно, внимательно. Планомерно расставлял ловушки и капканы на своих же противников, и они, конечно туда попадали.

Иногда я ловила себя на мысли, что уже так привыкла к Гранту, что почти не чувствую страха или неприязни в его присутствии. Мы иногда сидели в своих креслах, он, за столом планируя и вычерчивая свои стратегии, я, в своем, читая или прислушивалась к эмоциям людей на земле. Иногда он брал меня на свой большой полигон (как он его называл). На некотором расстоянии от замка простирались сотни и сотни километров рвов, ям, траншей и бараков. Там вечно шла война. Под непроницаемым куполом, накрывавшем огромную территорию гибли люди, взрывались бомбы, ревели низко летящие истребители и бомбардировщики. Умом я понимала, что гибли не настоящие люди, а куклы. Но все равно сердце сжималось и настроение портилось.

— Почему ты ни разу не принял мое приглашение побывать у меня в замке? — как-то задала я вопрос Гранту, — у меня там красиво и уютно.

Грант поднял на меня тяжелый взгляд. Я не часто с ним разговаривала. Мы в основном молча занимались каждый своим делом и не стремились общаться.

— Мне хватает твоего присутствия здесь, я и так постоянно борюсь с собой… — Грант запнулся, сверкнув глазами… и помолчав, добавил, — Тем более что я видел твой замок… Я несколько раз бывал около него.

— Ну а внутри? Внутри ты же не бывал, — настаивала я… Не знаю, может мне хотелось похвастаться своим творением, может еще что-то… Но я почему-то хотела видеть его среди дорогих мне вещей… Странное желание.

— Может как-нибудь потом, — буркнул Грант, — ты и так на меня сильно воздействуешь, я просто опасаюсь, что посетив твои личные владения, наполненные твоей сущностью совершенно не смогу держать себя в руках.

Что он имеет в виду? Последние несколько месяцев наших совместных встреч проходили достаточно спокойно и чинно. Никаких страстных признаний, никаких слов о «присвоить» или «принадлежать». Я уж подумала, что моя сила уже сделала его добрее и мягче, а оказывается он просто держит себя в руках?

Я лукаво улыбнулась, теребя кончик косы. Я его совершенно уже не боялась, даже наоборот, хотела немного потормошить.

— Ну, хорошо, не хочешь — не надо… А может тогда слетаем на Землю? Посмотрим, как мы можем вдвоем воздействовать на людей?