Богоборцы из НКВД

«4.09.43 г. я был вызван к товарищу Сталину, где мне были заданы следующие вопросы:

а) что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в церкви, его отношение к властям),

б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая,

в) когда и как был избран в патриархи Тихон,

г) какие связи Русская православная церковь имеет с заграницей,

д) кто являются патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими,

е) что я знаю о руководстве православных церквей Болгарии, Югославии, Румынии,

ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай,

з) количество приходов православной церкви в СССР и количество епископата.

После того, когда мною были даны ответы на вышеуказанные вопросы, мне было задано три вопроса личного порядка:

а) русский ли я,

б) с какого года в партии,

в) какое образование имею и почему знаком с церковными вопросами».

Историк Б. Соколов считает, что «пойти на восстановление патриаршества и дать послабление Русской православной церкви вождя убедил нарком внутренних дел Лаврентий Берия, в годы войны ставший заместителем председателя Государственного комитета обороны. Ещё в конце 1920-х годов, будучи во главе чекистов Грузии, Лаврентий Павлович полностью подчинил своему влиянию Грузинскую православную церковь. Своим опытом он поделился ещё в 1929 году в специальной записке: «Длительной нашей работой нам удалось создать оппозицию католикосу Амвросию и тогдашней руководящей группе грузинской церкви, и… в 1927 году в январе месяце удалось полностью вырвать из рук Амвросия бразды правления Грузинской церковью и вместе с его приверженцами удалить от руководящей роли в Грузинской церкви. В апреле месяце, после смерти католикоса Амвросия, католикосом был избран митрополит Христофор, вполне лояльно относящийся к соввласти, и уже собор, избравший Христофора, декларировал своё лояльное отношение к власти и осудил политику и деятельность Амвросия, в частности, и грузинскую эмиграцию».

Берия даже возмущался, что партийные власти порой ставят его креатурам палки в колёса: «Лишение духовенства самых элементарных прав, как-то: свободы передвижения, без арестов и административных высылок, поставило грузинскую церковь перед фактом невозможности существования… Грузинская церковь стирается с лица земли… Творимые безобразия невероятны в правовом государстве…»

Конечно, ничего общего с правовым государством СССР не имел ни в 1929 году, ни 14 лет спустя. Но теперь, осенью 1943 года, Сталин пришёл к выводу, что эксперимент, удачно проведённый с грузинской церковью, пора повторить и с русской. Тут большое значение имела также позиция западных союзников. Общественное мнение Англии и США было весьма чувствительно к преследованиям по религиозным мотивам и в то же время сочувствовало борьбе Советского Союза против Германии. В Англии, например, комитет помощи СССР возглавлял настоятель Кентерберийского собора Хьюлетг Джонсон, придерживавшийся, кстати сказать, марксистских взглядов. Англиканская церковь собиралась послать делегацию в Москву. И, что ещё важнее, на носу был Тегеранский саммит. Так что самое время было вводить патриаршество и демонстрировать терпимость по отношению к православию — крупнейшей христианской конфессии в СССР. Главное же, с началом войны иерархи РПЦ продемонстрировали полную покорность советской власти и в высшей степени благоговейное отношение лично к Сталину».