Богоявленское. Том 2. Смута

Митька смотрел то направо на Яшку, то на бойца, соседа по койке слева, то на фельтфебеля, рядом с койкой, которого сидел, и прибывал в полной растерянности. Смятение закралось ему в душу, ведь каждый из них был по-своему прав и Митька не мог понять, кто же из них прав больше.

– Господин фельтфебель, разрешите обратиться? – спросил по форме Митька.

– Обращайся, боец.

– А что было потом?

– А потом генерал Ренненкампф приказал, с угрозой предать полевому суду тех командиров полков, которые не удержали уже занятые позиции, в один день овладеть ими снова. Вот после полудня наша дивизия и двинулась вперёд. А дальше и изумление вышло и радость – идя мимо мест вчерашнего боя, немца мы там не нашли. Все местечки обнюхали – пропали. Только мины оставили, гады. Это меня от них так. А там, где вот этот воевал, – и фельтфебель повел здоровым глазом на Яшку. – Там жуть что было. Убитые лежали вперемешку, и наши и немцы, и Комаров… без сапог. Нашлись шакалы, нехристи, грабили убитых под покровом ночи.

Произнося эти слова, фельтфебель злобно фыркнул на Яшку, будто это он мародёрничал на поле боя. А Митька почесал голову левой рукой и тяжело вздохнув, закрыл глаза. После всего увиденного и услышанного ему теперь хотелось только одного, как можно скорее воспользоваться положенным отпуском и отправиться домой, в родное Богоявленское, которое, как ему казалось два года назад, он покидал навсегда. Захотелось обнять сестру Машу и хотя бы на некоторое время забыть об этом сражении и об этом споре своих соседей по палате. Споре, которому суждено однажды принять, куда большие масштабы.

Глава 6.

Ранним утром, когда солнце только-только взяло свой путь над заливными лугами Богоявленского, к сидящему на крыльце дома Игнатову, читающему в «Летописе войны» последние новости с фронта, подошла Полина. Она всегда просыпалась с первыми петухами потому, как на ней было много обязанностей по доу. Вот и в этот ранний час, она уже успела накормить скотину, подоить корову, прибрать в избе.

– Что вы читаете? – спросила она Игнатова.

– Сводки с фронта, – сухо ответил тот.

– Почитайте мне.

– Разве тебе это интересно? – рассмеялся в ответ Игнатов.

– Интересно. Почитайте.

– Ну, хорошо, садись.

Отерев руки о передник и поправив косынку, Полина уселась на дощатые ступени крыльца рядом с Игнатовым. Игорь начал читать:

– Восемнадцатого августа генерал Ренненкампф возобновил наступление и направил конный корпус генерал Хана Нахичеванского на Инстербург.

Однако Полина, попросившая Игоря почитать газету вслух, совсем не слушала, о чём он читает. Она только смотрела на него своими ласковыми, ещё по-девичьи наивными глазами и не могла наглядеться. Да, она была влюблена в Игнатова. Влюблена так, как может влюбиться только семнадцатилетняя девушка в мужчину старше себя на шесть лет и успевшего повидать жизнь со всех её неприглядных сторон.

Как только Игорь появился в их доме, то мгновенно занял все мысли и мечты Полины. Но она всё ещё боялась признаться в том даже самой себе. И всё-таки для неё уже стало жизненно необходимым, чтобы он был где-то рядом, где-то в поле её зрения. Когда же он неожиданно исчезал из дома, Полина скучала, не находила себе места и совершенно теряла настроение. А он попросту не замечал этого, его голова постоянно была занята какими-то другими, не известными ей мыслями.

– А это кто? – спросила Полина, ткнув пальцев на портрет в газете.

– Козьма Крючков, первый георгиевский кавалер этой войны, казак, – терпеливо пояснил Игорь. – Тут же написано. Или ты читать не умеешь?

– Умею, вот гляди.

И забрав у Игоря газету, Полина стала медленно, по слогам читать текст под рисунком со смертельно раненым казаком:

– Под-ви-ги рус-ско-го ка-за-че-ства. Пер-вая кро-вь за ро-ди-ну. Ты чес-тно пал с вра-гом в бою. Ты пер-вый про-лил кровь за ро-ди-ну свою – Те-бя за то от-чиз-на не за-бу-дет, и гор-до-стью стра-ны, твоё прос-тое имя бу-дет!

– Учиться тебе надо, – улыбнулся Игорь.

– Ой, да зачем мне? По науке коров доить или картошку садить?

– На то, Полюшка, тоже свои науки имеются, животноводство называется и агрономия.

– А вы придёте нонче вечерять с нами? – спросила вдруг Полина. – Я ухи наварю.

Игорь успел только улыбнуться в ответ, как разговор их прервал подошедший со двора Фарух.

– Полинка, чего расселась? Работы тебе нет разве? – строго сдвинул он брови. – Ступай лучше смотровую подготовь. Будешь сегодня помогать мне.

И, как только дочь ушла, Фарух тут же осёк Игнатова.