Богохульство

Хазелиус повернулся в сторону юга и жестом обвел поверхность горы.

– В палеозойскую эру тут было громадное болото. А века спустя это место стало одним из богатейших в Америке месторождений угля. Его добывали в пятидесятые. Старые туннели прекрасно подошли для «Изабеллы».

Лицо Хазелиуса, почти без морщин, освещало солнце. Он улыбнулся Форду.

– Лучшего места для нее было невозможно найти, Уайман. Тут мы одни, никто нам не мешает, и мы никого не тревожим. Но для меня главная прелесть – это красоты здешних мест. Ведь загадка и красота играют в физике важнейшую роль. Как говорил Эйнштейн, самое прекрасное в мире – таинственность. Она – источник всех настоящих наук.

Форд смотрел на солнце, медленно опускавшееся на западе к глубоким каньонам. Казалось, это золотой шар, преобразующийся в медь.

– Готов спуститься под землю? – спросил Хазелиус.

Глава 5

Джип, виляя и подпрыгивая на ухабистой почве, отправился назад, к дороге. Когда, очутившись на полосе ровного асфальта, Хазелиус снова прибавил скорость, Форд взялся рукой за потолок и постарался не обнаруживать тревоги.

– Ни единого копа! – улыбаясь, воскликнул Грегори.

Проехав с милю, они увидели ворота, встроенные в двойную ограду. Верх забора укрепляла спираль из колючей проволоки, между собой заборы были соединены цепями. Хазелиус ударил по тормозам в последнюю секунду. Завизжали шины.

– Все, что внутри, – охраняемая секретная зона.

Он подошел к столбику и набрал на клавиатуре код. Ворота, издав гудок, открылись. Хазелиус въехал внутрь и остановил джип рядом с другими машинами.

– Лифт, – сказал он, указывая кивком на высокую башню, примостившуюся сбоку горы. Подъемник, точно гирлянда, обвивала спираль из антенн и спутниковых тарелок.

Они приблизились к лифту. Хазелиус вставил карту в прорезь на автомате перед металлическими дверьми и приложил руку к сканеру ладони. Мгновение спустя послышался знойный женский голос:

– Добрый день, мой дорогой. Что это с тобой за парень?

– Это Уайман Форд.

– Дай взглянуть на твою кожу, Уайман.

Хазелиус улыбнулся.

– Она имеет в виду: приложи ладонь к сканеру.

Форд прижал руку к теплому стеклу. Внутри двинулась вниз полоска света.

– Подождите. Я проверю, можно ли новенькому войти.

Хазелиус засмеялся.

– Нравится наша охранная система?

– Весьма… необычная.

– Все это и называется «Изабеллой». У нас все подобные объявления делаются в таком духе. Я подумал: так будет интереснее. «Прошу внимания: меню изменилось», – произнес Хазелиус, подражая театральному актеру. – У самой же «Изабеллы» свой, особенный голос. Его запрограммировал наш инженер, Кен Долби. По-моему, для этого ему пришлось нанять какую-то рэп-певицу.

– А кто настоящая Изабелла?

– Не знаю. Кен, когда его об этом спрашиваешь, ничего толком не говорит.

Опять раздался сладкий голос:

– Порядок. Парнишка свой. Теперь ты в системе. Смотри, не балуй.

Металлические двери с тихим свистом раскрылись, открывая вход в кабину лифта. Хазелиус и Форд поехали вниз. Виды вокруг можно было наблюдать через крошечное окошко. Когда лифт остановился, «Изабелла» предупредила: осторожно, ступенька.

Внизу простиралась огромная платформа. Она вела к громадной титановой двери, которую Форд видел из самолета. Ее ширина достигала футов двадцати, а высота – по меньшей мере сорока.

– Это наша база. Кругом тоже немыслимая красота, согласен? – спросил Хазелиус.

– Надо было и здесь построить дома.

– Тут начиналась богатейшая угольная залежь. Только с этого участка извлекли пятьдесят миллионов коротких[3] тонн угля. Что от них осталось? Одни пещеры. Но нам они подошли идеально. Было крайне важно расположить «Изабеллу» глубоко под землей, чтобы в воздух, когда она работает на полной мощности, не выбрасывалась радиация.

Хазелиус приблизился к титановой двери.

– Эту крепость мы и называем Бункером.

– Номер, мой сладкий, – сказала «Изабелла».

Хазелиус нажал несколько кнопок на маленькой клавиатуре, вводя код. Секунду спустя голос произнес:

– Входите, мальчики.

Дверь стала подниматься.

– А почему все до такой степени строго? – поинтересовался Форд.

– В проект вложено сорок миллионов долларов. К тому же большинство наших программ и оборудования – секретные.