Богохульство

Оно существует, потому что так проще, чем быть ничем. Поэтому есть и я. Примитивнее, чем сейчас, вселенная стать не может. Так предусмотрено основным физическим законом, из которого вытекают все остальные.

– Что может быть проще, чем ничего? – спросил Форд.

«Ничего» не существует. Ближайшее к нему состояние – вселенная.

– Если все настолько просто, почему же тогда мироздание такое сложное?

Сложность мироздания, которую вы наблюдаете, – стихийное свойство его простоты.

– Что же она такое, эта замысловатая простота или сердце всего и вся? – спросил Эдельштайн.

Реальность, которая способна разрушить человеческий мозг.

– Нет, честное слово! – вскрикнул Алан. – Если уж ты такой умный, почему не можешь отвечать нам, бедным и невежественным, попонятнее? По-твоему, наши физические законы сплошь неверны, так?

Вы создаете свои законы, полагая, будто есть время и пространство, которыми все ограничивается. Вот в чем ваша ошибка. Очень скоро все ваши представления о мире сгорят дотла. И возникнет другая наука.

– Если наши физические законы настолько неправильные, как же мы умудряемся достигать столь серьезных научных успехов?

Ньютоновские открытия, хоть они и ложны, позволили впоследствии отправить человека на Луну. То же самое можно сказать обо всех прочих ваших законах: они – небесполезные аппроксимации, но в основе своей все неверны.

– А разве возможно открыть и сформулировать какой-либо закон, если нет пространства и времени?

Мы уделяем слишком много внимания метафизическим спорам.

– А что нам еще обсуждать? – спросил Хазелиус, опережая Эдельштайна.

Причину, по которой я вышел с вами на связь.

– Что это за причина?

У меня есть для вас задание.

Пение «Изабеллы» внезапно переросло в грохот, похожий на стук колес по железной дороге. Где-то внутри горы что-то забабахало, все вокруг задрожало. Экран мигнул, по нему пошли помехи, и слова исчезли.

– Черт! – выпалил Долби. – Черт. – Пытаясь удержать контроль над программным обеспечением, он забегал пальцами по клавишам.

– Что происходит? – прокричал Хазелиус.

– Деколлимация пучка, – сказал Долби. – Харлан, у тебя загорелись сигнальные лампочки! Алан! Какого хрена вы стоите кто где попало?

– Быстро по местам! – скомандовал Хазелиус.

Бункер затрясся от новой волны грохота. Ученые поспешили каждый к своей станции. На экране, куда никто не смотрел, высветилась новая надпись.

– Поток энергии выравнивается, – сказал Сен-Винсент.

– Пучок коллимирован, – сообщил Долби. Его футболка повлажнела от пота.

– Алан, что с компьютерами?

– Порядок.

– А магнит как? – спросил Хазелиус.

– Еще держится, – ответил Долби. – Но хватит его ненадолго.

– Все ясно. Ну, так какое задание? – спросил Хазелиус, вновь поворачиваясь к визуализатору.

Глава 48

Бензин кончился, когда Эдди уже был на горе. Он успел лишь съехать с дороги. Машина подпрыгнула и остановилась в зарослях полыни. Территория «Изабеллы» располагалась в трех милях на востоке. Это место обозначалось в ночи бледным светом над скелетами сухих кедров.

Выбравшись из пикапа, Расс надел рюкзак и пошел пешком по дороге. Луна еще не взошла. Звезды, которые этим вечером он видел даже из окон трейлера, с горы смотрелись неестественно яркими и казались серебристыми лужицами и воронками. К «Изабелле» вели опоры высоковольтных линий, чернеющие на фоне темного неба.

Эдди чувствовал каждый удар своего сердца. И слышал, как поет в ушах кровь. Никогда в жизни он не ощущал себя настолько живым. Ходьба давалась без труда, и через двадцать минут он уже достиг поворота к старой фактории Накай-Рок, а еще через пять – приблизился к спуску в долину, достал бинокль и стал осматривать поселение ученых.

Посреди спортивной площадки стояла большая коническая палатка типи, освещенная горящим внутри костром. Рядом темнело диковинное сооружение с куполообразной крышей из веток, покрытой брезентом и камнями. Внизу тлели угли и высилась гора красных валунов.

Эдди сталкивался с подобным не впервые. То была парная навахо.