Богоматерь лесов

— Ну, не знаю, как это еще можно назвать. В любом случае, вообразить все это довольно трудно. Как это все представляют себе христиане? Бог Отец и Иисус — это одно и то же лицо, или они могут поболтать по душам, как отец и сын? «Давай, сынок, я покажу тебе, как ловить форель» или: «Послушай, Иисус, я не рассказывал тебе о сексе?» И какую роль играет при этом Дева Мария, которая стала теперь твоей лучшей подругой? Может быть, она попросту изменила мужу и выдумала не самое лучшее объяснение: «Видишь ли, Йоси, я забеременела от Бога, так что не волнуйся, иди, паси своих овец», — или она является частью так называемого триединого Бога, вместе с таинственным Святым Духом?

— Она мать Спасителя. Ты это знаешь.

— Да, но вместе с Марией их становится уже не трое, а четверо. Что-то вроде «Битлз». Ринго — это Мария, Пол — Бог, Джон — распятый Иисус, а Джордж — Святой Дух.

— Перестань, Кэролин. Это тайна. Ее нельзя постичь разумом.

— Я не могу иначе. Такова моя стезя. Моя религия. Как я могу не думать? Разум нельзя отключить.

— Разум здесь не поможет.

— Не больно-то и хотелось. Кстати, где это «здесь»?

Бурелом остался позади, и теперь они поднимались на крутой склон холма, двигаясь на север.

— В прошлый четверг, — сказала Кэролин, — нас было только двое. Мы собирали грибы и ели сушеные абрикосы. Ты была просто Энн из туристского городка. Обыкновенная девчонка с соседней стоянки. А теперь за нами следуют пять тысяч фанатиков, которые готовы подавать нам чай и йогурт на завтрак. Даже не верится. Святая Энн… Смех да и только!

— Этих людей привела сюда Пресвятая Дева.

— Как скажешь.

— Тебя тоже привела она.

— Будь по-твоему.

— Ну хорошо — если не так, то что ты тут делаешь?

— По правде сказать, сама не знаю, — сказала Кэролин.

— Тебя привела Пресвятая Дева. Вот почему ты здесь.

— Как скажешь, — повторила Кэролин.

Тропинка через заросли гаультерии и орегонского винограда выглядела так, словно здесь поработали электрическими ножницами, и напомнила Кэролин английские сады Викторианской эпохи с аккуратно подстриженными деревьями и кустарниками. Кэролин остановилась, чтобы дать Энн возможность высморкаться и прокашляться, и с ними поравнялись сначала идущие впереди телохранители, а потом самые нетерпеливые паломники, от которых не отставали бойкие журналисты и фотографы. Вскоре подоспели и запыхавшиеся священники: отец Батлер утирал лоб платком, а отец Коллинз снял пальто и держал его на согнутой руке, как джентльмен во время утреннего моциона. Судя по всему, священники были поглощены бурной теологической дискуссией, своего рода препирательством, которое помогало им скоротать время в пути.

— Я всегда осуждал, — сказал отец Батлер, — представление о Деве Марии как о воплощении пассивного женского начала. Напротив, я всегда видел в ней образ деятельной, активной женщины.

— Хоть вы и осуждаете такой подход, — заметил отец Коллинз, — именно Церковь сыграла весьма прискорбную роль, увековечив образ рабы Божией, полной противоположности Евы.

— Я не решился бы утверждать это с такой определенностью, — возразил отец Батлер, — на эту тему было много споров, в ходе которых отстаивались разные позиции.

Отец Коллинз мрачно покачал головой:

— Основная установка Рима остается неизменной: босая, беременная, восклицающая следом за Гавриилом: «Да будет мне по слову твоему». «Да будет мне по слову твоему» — что это, если не женская пассивность, это же ясно любому здравомыслящему человеку.

— «Ангел Господень», — сказал отец Батлер, — это всего лишь молитва, составленная в двенадцатом веке. Я бы не стал придавать ей большого значения. Если придерживаться вашей точки зрения, Коллинз, скорее уместно вспомнить «Магнификат», ликующую молитву самой Пресвятой Девы. Но я не знаю, что вам это даст. Не уверен, что она поможет вам плести свою затейливую паутину.

— Именно здесь, — сказал отец Коллинз, — стоит вспомнить оригинал, которого никто не придерживается: «Ессе ancilla Domini. Fat mihi secundum verbum tuum». Разве перевод соответствует сути оригинала? «Да сделается со мною по слову твоему». «Сделается со мною»! Разве это правильно? Вернемся к вашей ссылке на Евангелие от Луки. Здесь мы видим: «Да будет со мною по слову твоему» — заметьте, что «сделается» отсутствует, во всяком случае в точных переводах. Никто никому ничего не делает, и это «сделается» здесь ни к селу ни к городу, его выдумали в Риме. Таким образом, отец Батлер, женское начало полностью исключается из представления о триедином Боге.

— Это напоминает то, что изрекает Грэйвз.

— То, что он говорит, не лишено смысла. То же самое можно сказать про Юнга. И про Гёте, das Ewigweibliche, вечно женственное. Считая, что у женщины нет души, мы зайдем в тупик.

Отец Батлер принялся протирать очки.

— Это время, — сказал он. — Дух времени. Отзвук шестидесятых делает вас чудаковатым и безрассудным.

— Вы отстали от жизни, отец Батлер. Отец Билл. По моему скромному мнению, вы отстали от жизни.

— Меня интересует универсальное. Универсальное и вечное. Не то, что в моде. Всевозможные чудачества эфемерны по определению. А Бог вечен.