Богоматерь лесов

Энн послушно кивнула. Она отбросила в сторону клок мха и запустила руки в черный перегной, от которого пахло опавшей листвой и смертью. Крохотную ямку тут же заполнила вода, черная вода с запахом тлена. Скорее даже грязь, чем вода, что-то вроде болотной слякоти. Когда Энн подняла глаза, Матерь Божия уже исчезла. Рядом, опустившись на колени, стояла Кэролин.

— Этого следовало ожидать, — сказала Кэролин. — Ваш брат всегда находит святую воду.

У дорог были номера и не было названий. Было время, когда не было даже номеров. Однако прежде чем Управление лесной охраны присвоило им номера, в ходу у местных жителей была своя система обозначений. Для Тома шоссе FS171 было Южной развилкой, 171D к востоку от него называлось Мелкий Ручей, на юго-западе, там, где начиналось 1711, находилась Горная Переправа, к югу от 1711А — Делянки на Крутых Холмах, известные также как Лесосека на Холмах. Дорога была такой извилистой и длинной, что люди заезжали сюда нечасто. От Крутых Холмов к делянке номер два вела подъездная дорога без номера, которая выходила к развилке. Налево тянулась гусеничная колея, которая заканчивалась тупиком. Дорога направо вела к площадке для разгрузки бревен, где в восемьдесят шестом году Том заготавливал лес, работая на трелевщике, — одиннадцать ребят, кран для укладки древесины и огромный погрузчик. Лесосека в чаще, на пути в никуда. Когда-то Том охотился здесь на чернохвостого оленя. Разбивал лагерь в лесу — иногда один, иногда вместе с Грегом Крузом, своим товарищем по охоте. Круз был дважды женат и дважды разведен. Имел от двух бывших жен пятерых детей. Одетые в камуфляжные куртки, они с Грегом сидели на бревне у костра, потягивали пиво и болтали о разной ерунде, вроде запаха хот-догов и преимуществ больших сисек. Вокруг была выжженная вырубка в шестьдесят акров — дело рук Тома. Пни, черная ольха, клены, груды сучьев и щепок, оставшихся после лесозаготовок, обрывки канатов, жестянки из-под пива, заросли кипрея, крушины и папоротника, из кабины грузовика Круза неслась запись группы «Линирд-скинирд»: «Дайте мне сделать три шага, мистер, всего три шага до двери…» «Она пахла… как дешевая шалава», — сказал Круз. Тому не хотелось поддерживать разговор, но проще было ответить. «Ты замечал, — сказал он, — что, когда становишься старше, перестаешь ощущать запахи?» «Видно, от самого начинает разить дерьмом, — откликнулся Круз, занятый своими мыслями. — И эту вонь уже не отмоешь, как у скунса». «А зачем отмывать? — спросил Том. — Нюхай весь день напролет». «Шалава, — сказал Круз. — Хорошее слово. Или это не слово?» «Какая разница! — сказал Том. — Уткнись в нее носом и радуйся».

На вырубке сохранились следы их стоянки. Два куска арматуры над кострищем. В куче сырой золы Том узнал свои смятые банки из-под пива — поблекший от непогоды «Будвайзер». Грег Круз. Куда подевался Грег Круз? Они не виделись больше года. Том затянул болты, закрепив тент грузовика, распаковал вещи, разложил на матрасе спальный мешок и улегся, слушая, как дождь стучит в окошко из стеклопластика у него над головой. «По крайней мере, — подумал он, — у меня есть работа. А может быть, уже и нет. Кому нужен тюремный охранник, за спиной которого полно всевозможных правонарушений? Ладно, поживем — увидим». Он понимал, что его могут уволить прямо сегодня, хотя вряд ли у Нельсона дошли руки доложить о нем в такое горячее время. Так что в сложившейся ситуации были и свои плюсы: едва ли Нельсон станет обращать внимание на мелкие проступки, пока Норт-Форк наводнен приезжими. Том повозился в спальном мешке и повернулся на бок. Наверное, Пин уже донес Нельсону насчет матраса, а Элинор сообщила про тент. И что с того? Что из этого следует? Прежде всего, Пин не сможет сдавать домик, пока не закажет новый матрас. Об этом Том как-то не подумал. Дополнительные расходы и потенциальные убытки. Хотя, возможно, индусы рассуждали иначе: «Это цена, которую мы должны заплатить, чтобы избавиться от этого несносного типа, нет худа без добра, зато теперь он не будет трепать нам нервы». Что ж, они по-своему правы. Да, Том сбежал, он потерял голову и вел себя неразумно, но зато теперь он мог вздохнуть свободно. Больше никто не будет его оскорблять. Это было приятно. Так-то лучше. Он вылез из машины, открыл кабину и достал револьвер и ружье двенадцатого калибра. Он положил их по правую руку от себя и попытался уснуть.