Богословие творения

Христиане разошлись со стоиками в своем настойчивом исповедании доматериального статуса божественного Логоса. В отличие от некоторых моих копенгагенских коллег-новозаветников, я утверждаю, что стоические идеи проще приспосабливались к области космологии, чем к области богословия в собственном смысле слова. Иоанн сам, как кажется, считал Логос нематериальным в его первичном состоянии в Боге Отце (Ин 1:2), хотя Логос и был с самого начала ориентирован на тварный мир (Ин 1:3) и на воплощение во времени и пространстве (Ин 1:14). Если это так, то более позднее различение александрийцами между нематериальным Логосом «в начале» (logos asarkos) и воплощенным Логосом «в середине времен» (logos ensarkos) хорошо поддерживается логикой самого текста внутри Иоаннова Пролога[154]. Христианская традиция здесь сохранила иудейское ощущение трансцендентности Бога, уравновешивая этот «платонизирующий» элемент с сильной «стоицизирующей» доктриной воплощения Логоса: «И слово стало плотию» (sarx) (Ин 1:14).

Так же, как и идея Логоса, термин «плоть» является семантически гибким. Это вполне могло быть намеренным. Sarx может означать просто «тело и душа», относясь к исторической персоне Иисуса. Это, несомненно, верно. Но sarx может также означать «греховная плоть» (ср. Ин 3:6), приоткрывая нам тем самым, что воплощение Логоса в качестве Иисуса Христа уже предвосхищает искупительную смерть Иисуса. Однако, в конце концов, sarx относится к царству материального в его самом широком смысле, возможно, с оттенками хрупкости и временности. Эта отсылка, которая может быть подтверждена стандартными словарями классического греческого языка, предполагается также у Иоанна, и в особенности, если обсуждать Евангелие от Иоанна одновременно и как философский, и как богословский текст, что было обычным в первые века, когда христианство рассматривалось апологетами как «истинная философия» (Иустин Мученик и другие).

В этом смысле Ин 1:14 включает идею «глубокого воплощения»: инкарнационное движение божественного Логоса происходит не только в определенного человека в отдельности, в «кровь и плоть» Иисуса. Воплощение простирается и в Иисуса как образец человечества и как пример «хрупкой плоти» живых существ. Помня о космологическом фоне Пролога, мы можем теперь сказать, что божественный Логос в процессе воплощения объединяется с фундаментальным физическим веществом. Другими словами, принимаемая Логосом плоть Иисуса из Назарета есть не только плоть этого человека Иисуса, но также все царство человечества, животного мира, растительного мира и почвы.

Самое высокое (вечная мысль и сила Бога) и самое низкое (плоть, приходящая к бытию и снова распадающаяся) сходятся вместе в акте воплощения. Воплощение обозначает пришествие-во-плоть, так что Бог-творец и мир плоти соединены в Иисусе Христе. Бог связывает себя со всеми ранимыми существами, с малыми птицами в их полете, как и в их падении (ср. Мф 10:29), со всей травой, которая приходит к бытию в один день и прекращает существовать на следующий день. Во Христе Бог объединяется со всеми существами и проникает в биологическую ткань самого творения, чтобы разделить судьбу биологического существования. Бог становится Иисусом, и в нем Бог становится человеком и, следовательно, лисами и малыми птицами, травой и почвой.

Синоптические и паулинистические аналоги глубокого воплощения

Эта интерпретация приобретает дополнительные аргументы при рассмотрении синоптических традиций Иисуса, так же как и паулинистических традиций. В традиции Иисуса постоянно присутствует связь между Иисусом и землей. В своей проповеди он сравнивает рост царства Божьего с ростом горчичного зерна (Мф 13:31–32, Мк 4:30–32; Лк 13:18–19), советует своим ученикам быть беззаботными, как птицы небесные и полевые лилии (Мф 6:25–34; Лк 12:22–31); он учит их молиться: «Да будет воля Твоя на земле, как и на небе» (Мф 6:10; ср. Лк 11:2). А тем, кто не принадлежали к кругу ближайших учеников, Иисус говорит: «Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю» (Мф 5:5; ср. Лк 6:20). Но в первую очередь Иисус называл себя «Сын Человеческий», по-арамейски, скорее всего, bar ’ænash, что соответствует еврейскому ben ’adam. Так, Иисус пришел как «сын Адама», который сам был «сыном земли» (земля по-еврейски ’adamah). В этом смысле Иисус – сын земли. Как хорошо известно, связь между Адамом и Христом рассмотрена Павлом, видевшим в Христе второго Адама, нового отпрыска земли (earthling, «землянин») (Рим 5).