Богословие творения

Эти представления, безусловно, отражают более общие христианские взгляды на воплощение. Тем не менее настойчивое введение Григорием философского понятия божественной бесконечности привносит новые ресурсы, в частности, сочетаясь с Афанасиевым принципом филантропической заботы Бога о людях. На этой двойной основе Григорий заявляет, что механизм воплощения Божьего Логоса не включает в себя противоречия с рациональностью. Наоборот, смешение (katamixis) Бога с человечеством, бесконечного Бога и конечного творения, следует видеть как «логическое» следствие того факта, что неизмеримость Бога наполнена филантропической любовью, которая призывает Бога объединить себя с человеческой природой во имя исцеления чувственного мира, тем самым приводя телесные существа в koinonia (общение) троической жизни Бога[177].

Другими словами, для Бога находится место. Такой пространственный образ законен богословски, ибо Бог пространствен и поэтому способен проникать в сердцевину материального мира. Основанная таким образом на понятии бесконечности концепция Григория обеспечивает основание для понимания вхождения Логоса в Иисуса как «глубокого воплощения» в человечестве, чем охватывается в глубочайшей и невыразимейшей глубине все царство умопостигаемого и чувственного.

Выводы

Я привел аргументы в пользу того, что современное понимание воплощения все еще имеет перед собой задачу объяснения Иоаннова Пролога в его полном масштабе. Понятие глубокого воплощения – это один из способов ответить на данный богословский запрос. Как Логос имеет семантический охват, относящийся и к божественному Слову, и к информационно-творческому принципу творения, так и sarx сочетает значения и «плоти и крови», и материального мира in extenso. Соответственно, «плоть», принятая Логосом, обозначает лицо Иисуса, но также означает и полный масштаб материальности, особенно аспекты бытия биологических существ, подверженных слабости и тлению.

Ибо сложность дорого стоит: всему тому, что является уникальным и сложным в нашем биологическом мире, суждено распасться в конце концов. Соответственно, если правда то, что во Христе Бог стал воистину человеком, Сын Божий также должен войти в биологические измерения материального существования. Ибо именно здесь люди рождаются, растут, стареют и умирают; именно здесь малые птицы летают и падают на землю; именно здесь трава зеленеет, а на следующее утро засыхает. Как утверждает св. Григорий, для Бога столь же естественно обитать в мире грязи и нечистоты, как и царить среди небесных звезд.

Позвольте мне все же завершить это историческое изложение идеи глубокого воплощения некоторым отступлением. Моей целью здесь было описать, каким образом воплощение Бога должно было бы простираться в глубины наших планетарных жизненных условий, если в каком бы то ни было смысле Божественный Логос стал плотью через земную жизнь Иисуса. Тем не менее расширение кругозора современной христологии не может состояться само по себе, но должно быть уравновешено другими направлениями построения интерпретаций в рамках богословия церкви. Взятая сама по себе, идея глубокого воплощения, как кажется, «размазывает» Христа тонким слоем по всей вселенной. Но христиане осведомлены о более «плотном» опыте присутствия Христа. Такое действенное присутствие Христа связано больше с конкретными местами богообщения, со словами и таинствами, с личными и общественными установками, чем с общими представлениями о пространственности.

Было бы идолопоклонством думать, что некоторая конкретная линия размышлений может определить Иисуса Христа в конечных терминах. Представления о «космическом Христе» столь же частны, сколь и персоналистические представления о Христе, или социальные представления о том, что Христос принадлежит исключительно человеческому сообществу или более малочисленной группе верующих. Для того чтобы любая христология работала для церкви как для живой общины, находящейся в постоянном поиске интерпретаций, христология сама должна работать, находиться в постоянном процессе построения и перестройки. Биофизический аспект «глубокого воплощения», который развит здесь с точки зрения третьего лица, должен идти рука об руку с разнообразием непосредственного опыта, индивидуального или общественного. Ибо только в конкретной ситуации можно говорить о Христе в его «ипостасной конкретности», как это выражает традиция. Например, недостаточно сказать, что Христос присутствует в человеческой природе вообще, должны существовать способы, которыми Христос присутствует для людей. И опять, Христос может присутствовать для одних людей, живущих в трагических обстоятельствах, как со-страдающий (как «Евангелие»), но для других людей, живущих в рамках тупой самодостаточности, как постоянный обвинитель (как «Закон»). Никакая христология не может быть развита только вдоль одной оси мышления. Биологические и космические построения, развитые в этом эссе, должны быть дополнены другими подходами, и наоборот.